Он все еще держал пистолет за грубую деревянную рукоятку.

— Бросьте его на пол, — приказал я. Он послушался, и мы оба долго смотрели на него: тяжелое, уродливое, неуклюжее орудие убийства.

На подоконнике лежали несколько блестящих капсюлей с порохом. Складываешь пистолет пополам, вставляешь капсюль, нажимаешь курок — и порох взрывается и выталкивает ударник.

Литси вернулся, сказав, что полиция сейчас приедет, и включил свет в деннике, осветив все детали этой сцены.

Я наклонился и внимательно присмотрелся к голове Мейнарда. В том месте, куда вошел ударник, на чулке были следы масла. Я вспомнил, как Робин Кертис говорил, что болт был заново смазан перед тем, как убили Коля... Робин должен об этом помнить... Да, всех четырех лошадей убил именно Мейнард, в этом нет никаких сомнений.

— Вы знаете, кто это? — спросил я у Уайкема, выпрямившись.

Он подозревал, но не мог поверить.

— Аллардек? — неуверенно спросил он.

— Аллардек.

Уайкем наклонился, чтобы снять чулок-маску.

— Не надо! — резко сказал я. — Не трогайте. Пусть все видят, что он явился сюда, стараясь быть неузнанным... что он явился убивать лошадей.

Человек, вышедший на вечернюю прогулку, не станет натягивать на голову чулок и брать с собой пистолет.

— Он убил Кинли? — с беспокойством осведомился Литси.

— Нет. Кинли — вот он. Он убил Абсайля.

Литси был потрясен.

— Бедная тетя Касилия... А она так радовалась тому, как блестяще вы выиграли на Абсайле! Но зачем он его-то убил? Абсайль ведь не мог выиграть Большой национальный.

Он посмотрел на Мейнарда. Понял. Кивнул.

— Аллардек не мог допустить, чтобы вы были победителем где бы то ни было.

«Вражда окончена, — думал я. — Наконец-то окончена». Давняя одержимость умерла вместе с Мейнардом. Он был мертв еще до того, как упал на пол.

Так же, как Каскад и Котопакси, Абсайль и Коль... «Справедливый конец!» подумал я. Литси сказал, что обещал полицейским встретить их на стоянке, чтобы показать дорогу, и ушел.

Уайкем долго смотрел на Кинли. Конь уже успокоился и стоял смирно. На Мейнарда Уайкем смотрел куда меньше времени.

— Я рад, что убил его! — с вызовом сказал он.

— Да, я знаю.

— Смотри, выиграй Триумфальную барьерную!

Я подумал о том, как тренировал этого коня, как учил его брать препятствия на Холмах, под надзором Уайкема, как мы вместе пробуждали великолепный природный дар и наделяли его опытом...

— Я сделаю все, что смогу, — пообещал я.

Уайкем улыбнулся.

— Спасибо, Кит. Спасибо тебе за все.

Литси привел полицейских. Их было двое. Они держались очень официально, все время что-то записывали, говорили о том, что надо вызвать медицинскую экспертизу и фотографов... Они спросили Уайкема о том, что произошло.

— Я вышел... увидел чужого... он убил мою лошадь... — Голос у Уайкема дрожал. — Я с ним боролся... он сбил меня с ног... он хотел убить и эту лошадь тоже... Я встал...

Он сделал паузу.

— И что дальше, сэр? — спросил полисмен, довольно сочувственно.

Уайкем стоял на торфяной подстилке денника, рядом с трупом незваного гостя и его смертельным оружием, угрожающе поблескивающим в свете лампы.

Полицейские видели всего лишь худого старика с растрепанными седыми волосами, с темными старческими пятнами на морщинистом лбу, со следами запекшейся крови на щеке...

Они не видели титана, который продолжал жить внутри этого дряхлого тела.