Михаил смеялся:

— Вот разорят меня друзья-бизнесмены, заберут всю собственность, а у тебя все же кое-что останется. В конце концов, это же собственность Титовой, а ты — Страхова.

— А что, есть причины, по которым это может произойти? — сразу пугалась она.

Тоне не нравились такие разговоры. Она вообще старалась не говорить о том нехорошем, что могло произойти. Ей казалось, что слова материализуются… Короче, не тронь лихо — будет тихо!

Время от времени в этой ее квартире жили то приезжавшие родственники, то друзья, временно оказавшиеся без жилья. Но в тот момент, когда Тоня сбежала из их с Михаилом семейного дома, квартира была не занята, вот ее Тоня и продала без помех.

При этом у нее осталось достаточно денег, чтобы примерно год жить не работая, а просто созерцая окрестную природу.

Но она не могла представить себя созерцателем. Без своей работы — надо заметить, любимой! — Тоня тосковала. Да что там, она себе просто места не находила, когда хотя бы просто не могла взять карандаш и бумагу и рисовать образы, которые возникали в ее голове. Даже если она не думала ни о чем конкретном, ее рука все равно что-то выводила. То ли чьи-то задумчивые лица, то ли рожицы смешных зверушек, которые будто толпились вокруг своей хозяйки и соскальзывали на бумагу или холст, чтобы там замереть и до срока спрятаться.

Напрасно мама говорила, что ее дочь не приспособлена к жизни. Она все сделала как надо. И приехала на автобусе сначала в районный центр, от которого до Раздольного было десять километров, и там поговорила со знающими людьми. Ей указали женщину, которая работала в магазине «Магнит» и каждое утро приезжала на работу на мотороллере. Как раз из Раздольного.

Это и была Маша. Она сказала, что все складывается удачно: по соседству с ней в Раздольном вот уже несколько дней продается отличный дом, причем у хозяина его есть знакомство в районной администрации, так что продажу можно будет оформить очень быстро.

Тоне повезло с этим домом, его строил и обихаживал хороший хозяин. На участке стоял капитальный забор из кирпича и природного камня, взятого здесь же — в полукилометре от дома начинались горы. Высокие, скалистые, впрочем, надежно защищавшие от холодных ветров приткнувшийся у их подножия поселок. Не просто горы, а целая горная гряда, уходящая вдаль и выше, насколько хватало глаз.

Правда, на купленной земле — тех самых пятнадцати сотках — Тоня сажать-сеять не могла. У нее, такой сугубо городской жительницы, не имелось желания и способностей ухаживать за землей. Зато здесь она смогла наконец воплотить в жизнь свою мечту: заняться деревянной скульптурой.

Так получилось, что, закончив в университете художественно-графический факультет, она стала преподавать в художественной школе и почти ничем не занималась на досуге, если не считать парочки акварелей, которые она как-то нарисовала. Накануне свадьбы с Михаилом, когда у нее было приподнято-романтическое настроение.

Потом она стала той самой идеальной женой. Содержала дом, следила, чтобы муж всегда имел чистые наглаженные рубашки. Ходила по магазинам, отыскивая самые свежие и качественные продукты. Быстро разобралась с тем, что мужу нравилось, и старалась ему угодить. И млела от счастья, когда он говорил:

— Надо же, как мне повезло! Я выиграл у однорукого бандита под названием жизнь всего с одной монетки!

Тоня смеялась над его сравнениями:

— Миша, почему жизнь-то однорукая?

— Ну может, и не однорукая, но бандит — это точно!

Помнится, она говорила про студию-мастерскую как раз тогда, когда они строили дом. Но едва Михаил узнал про ее мечту — деревянные скульптуры, как ужаснулся и дальше не захотел слушать.

— Руки в мозолях, порезах!.. Я, между прочим, в детстве пытался резать дерево — нет, это вовсе не женское занятие!

И надо же, первое, что она сделала, — купила в районном магазине набор инструментов для резки по дереву!

Тоня платила лесорубам — совсем небольшие деньги, двести — триста рублей, — и ей привозили из леса огромные причудливые пни или корявые стволы деревьев, из которых она постепенно сотворила у себя на участке целый парк деревянных скульптур.