—  Хорошо, хозяин. Пусть строить я смогу единовременно только на одном из этажей, если либлины будут не заняты, я сумею их использовать, — с готовностью сказала хранительница. — Рост вашего могущества как Владыки подземелья положительно сказывается на моей силе, и я готова помогать всем, что будет в моей власти.

—  Отлично, — удовлетворенно кивнул я. — Сегодня третий день, когда наша пленница сидит без еды, и второй — без света. Пора сделать ей приятный сюрприз.

Смена на защитную форму прошла за три секунды. А ведь без единения с камнем второго уровня мне требовалось больше десяти. Немного огня, и, громыхая при каждом ударе, я выбрался в общую зону. Казармы. Нужно построить казармы, иначе моим жителям так и придется довольствоваться очищенными от костей катакомбами.

—  Господин, — склонилась Вата, сохраняя серьезное лицо. — Рада вашему возвращению.

—  Да. Дай мне половину хлебной лепешки, — потребовал я, протянув лапищу, и, когда приказ был выполнен, поманил ее рукой. — Идем.

—  Что вы хотите с ней делать? — спросила целительница, когда мы встали у дверного проема камеры. — Разве физические пытки не стали бы достаточным стимулом вам помогать?

—  Смотри, — усмехнулся я, мановением руки заставляя дверь исчезнуть. Слепо щурящаяся эльфийка забилась в угол, отгородившись руками.

—  Твой владыка, бог и хозяин принес тебе еду, — прогрохотал я, оставляя рядом с ней лепешку. Но стоило ее руке дернутся в сторону пищи, как я щелчком отбросил ладонь в сторону. — Нельзя. — Она еще раз протянула руку, но движения обессиленной жрицы Матери ночи оказались слишком медлительны. — Нельзя.

Взвывшая от боли, голода и обиды работорговка сжалась еще больше и заплакала.

—  Ты ешь, только когда я разрешу. И живешь, только потому что я разрешаю. Понятно? — спросил я, и когда она нехотя кивнула, пододвинул к ней лепешку. — Можно. Ешь.

Отступив, я наблюдал как рыдающая эльфийка жадно запихивает в рот сухой хлеб. Никакой жалости. Она обращалась со служившими и отдававшими за нее жизни воинами, прикрывающими ее и сестру, словно с вещами. Скольких она замучила магией, прежде чем попала сюда? В скольких набегах участвовала для захвата рабов? Я не мог ее починить или вылечить. Я не врач. Но сломать, чтобы слепить нечто полезное, вполне.

—  Хочешь еще? — спросил я, с треском шевеля губами, и не сумевшая насытиться эльфийка быстро закивала. — Встань. Сядь. Встань. Ляг.

Вынудить ее на простые действия оказалось легко. Она ужа начала признавать власть. Власть с позиции силы и с позиции подчинения. Но кинув ей еще половину лепешки, я понял, что для более сложных действий пока рано. Возможно, мне понадобится месяц или несколько недель, чтобы окончательно ее сломить. Но начало положено и, судя по всему, не мной.

—  Первый раз вижу, чтобы гордые эльфы с таким наслаждением ели простой черствый хлеб, — сказала Вата, когда дверь вновь отгородила тюрьму от остального коридора.

—  Дальше интереснее, — усмехнулся я. — Следи, чтобы она не умерла раньше времени.

—  Сделаю, господин, — быстро поклонилась Вата. — Уже одно это зрелище стоило того, чтобы перейти к вам на службу.

—  Хорошо. Где Спартак? — спросил я, осматривая отгороженные тряпками импровизированные комнаты. В них оставались лежать несколько раненых, из тех, кого хранительница обозначила как безнадежных, но целительница оказалась с ней не согласна и стабилизировала состояние.

—  Он в дозоре, господин. Вернется через несколько часов, — ответила Вата.