— Не замерзла, леди Ведьма? — уточнил герцог в небольшой паузе. Вероятно, Джей приостановился, чтобы набрать в грудь побольше воздуха.

— Хочешь предложить мне погрести? — мигом определила, откуда дует ветер богиня.

— Я? Грести? Тебе? — удивленно округлил глаза Элегор. — Когда тут два твоих брата, а у Кэлберта всего два способа решения проблем: кинжал под ребра или за борт? Да ни в жизнь!

— Если только намекнуть! — покивала собеседница, переводя взгляд с плещущейся под веслами воды на наполненные озорным лукавством серые глаза друга.

— Если только, — хулигански ухмыльнулся герцог, ритмично налегая на весла. Свою куртку он давно уже сбросил под ноги и греб в одной только рубашке. — Эй, Кэл, за намек меня со шлюпки не вышвырнешь?

— Нет, — поддержал шутку с самым суровым видом бывший пират. — Тебе еще назад грести. Тем паче остров близко, все одно не потонешь, мокрый же еще и нас вымочишь, зар-р-раза.

— А в пещере, если найдем, нам какая-нибудь жертва для усмирения некромантской магии понадобиться может, — задумчиво предположил Джей. Опустив руку вниз, бог следил, как ледяная вода омывает длинные пальцы, кружась у основания маленькими бурунами.

— Серьезно, Элия? — оживился, чуя интересную тему, совершенно не запуганный перспективами герцог. Конечно, он вовсе не имел в виду намерение родичей заплатить его кровью за безнаказанное разграбление сокровищницы Нафила, вопрос касался лишь самой техники работы с возможными сторожевыми чарами бога-некроманта.

— Кто знает… — не взялась утверждать наверняка богиня. — Как отыщем, проверим, тогда и решим, приносить Вас, герцог, в жертву прямо тут, или подождать более подходящего случая.

— Если решим, тогда надо вызвать Рика, пусть организует торговлю билетами на представление. Ох, сколько будет желающих, я предрекаю аншлаг! — рассмеялся и внес деловое предложение Бог Воров.

— А то! — явно гордясь тем, что успел досадить доброй половине Уровня, согласился Элегор, и в следующий гребок черпанул со дна гальку.

Еще несколько метров более осторожной гребли, и Кэлберт оставил весла. Поправив голенища высоких сапог, моряк перемахнул через борт и, перекинув трос через плечо, повел лодку к берегу. Спустя пяток минут та заскребла днищем по камням. Остальные боги высадились на галечный пляж, в изобилии уснащенный каменными и ледяными глыбами. Последние переливались в лучах утреннего солнца как чистой воды бриллианты, словно и были теми самыми сокровищами, за которыми пустились в путь лоулендцы.

Не считая галдящего птичьего базара, никто встречать почетных гостей не вышел. Каменистый, заснеженный, безлюдный, безживотный, если не считать пернатых обитателей, остров казался и на первый, и на второй, даже на третий и последующие взгляды бестолковым нагромождением черно-серых камней с вкраплениями белых пятен снегового покрова и гуано. Птичье оперение тоже пестротой не отличалось: все тот же серый, черный и белый цвета при некотором разнообразии форм и размеров. Кажется, здешний творец предпочитал работать в монохромной манере.

Боги оттащили лодку подальше от полосы прибоя и закрепили ее среди камней так, чтобы отлив, случись кладоискателям задержаться на острове, не уволок суденышко в Океан на забаву рыбам. Кэлберт вытащил из мешка шарик с золотистым коконом. Червячок даже не рыпнулся, в ответ на сотрясение домика. Никакой световой индикации тоже не проявилось.