Долли начала подниматься с места.

– Миссис Уандер у вас в кабинете, – сказала она.

– Хорошо, – ответил Эд, направляясь к своему кабинету.

Когда он вошел, Нефертити стояла у окна. Она обернулась.

Эд взял обе ее руки в свои и отодвинулся, делая вид, что критически рассматривает ее новое платье.

– Снова ходила по магазинам? Дорогая, ты прирожденная модница.

– Это так здорово! Ой, Эд, чуть не забыла. Телеграмма от Базза и Элен. Они на Бермудах.

– Медовый месяц, а?

Включился интерком на столе, и Долли сказала:

– Мистер Фонтейн у мистера Маллигэна. Он хочет видеть вас, мистер Уандер.

Эд поцеловал свою новобрачную.

– Подожди немного, милая. Я скоро вернусь, и мы спустимся на ленч. Хочу показать тебе, что и как.

Он направился в офис Маллигэна, гадая, что Фонтейну потребовалось на этот раз. Всякий раз, когда владелец WAN‑TV появлялся на станции, она теряла деньги. Было бы куда лучше, если бы он сидел дома и оставил дела профессионалам.

Дженсен Фонтейн сердито уставился на него из‑за стола. Толстяка Маллигэна не было.

– Что за кризис, сэр? – спросил Эд, усаживаясь и доставая сигарету.

– Этот проклятый коммунист, Таббер!

– Мой тесть – не коммунист, мистер Фонтейн. Поговорите как‑нибудь с Баззо, он вам растолкует. Среди других доказательств может засчитать тот факт, что Воссоединенным Нациям понадобилось немало выкручивать руки Советскому Комплексу, чтобы те согласились дать ему время на своих телерадиостанциях.

– А я говорю, что он подрывной элемент! Как я позволил вам уговорить себя использовать нашу студию в качестве базы для его всемирного вещания, не могу понять!

Эд сказал небрежно, закуривая сигарету и бросая спичку в пепельницу на столе:

– Для начала, это обеспечивает нам солидный престиж. А время сразу перед и после часа Джоша ценится в изумрудах. Бизнес процветает. Все счастливы.

Пронзительный взгляд Фонтейна не смягчился ни на йоту.

– Но он распространяет это свое треклятое смущающее умы подрывное учение среди всех мужчин, женщин и детей, которые в состоянии добраться до радио или телевизора.

– Таков был договор, – рассудительно сказал Эд. – Дуайт Хопкинс превзошел себя, убеждая всех прийти к соглашению. Но это был единственный способ справиться с кризисом.

Дженсен Фонтейн постучал костлявой рукой по столу.

– Вы по‑прежнему не понимаете! – вскричал он. Он драматически указал на стопку конвертов на углу стола. – Письма. Письма из всех стран Земли. Достаточно плохо уже то, что этот ультра‑радикал изрыгает свои подпольные…

– Едва ли это назовешь подпольем, – пробормотал Эд.

– …подрывные речи на английском, но они еще и переводят его на все языки мира!

– Часть соглашения, – рассудительно произнес Эд. Он оценивающе посмотрел на мешки с почтой. – Почта сторонников продолжает расти, а? Боже правый, что за рейтинг.

У Фонтейна был такой вид, словно он вот‑вот прошибет головой потолок.

– Да вы непрошибаемы, Эд Уандер! Вы что, не понимаете, что этот идиот Дуайт Хопкинс и эти коммунисты в Величайшем Вашингтоне натворили, заключив это соглашение с Таббером?

Брови Эда поползли вверх.

– Я думал, что понимаю, – сказал он. – Они дали моему тестю шанс распространить свое учение.

– Да! Но вы понимаете, к чему это может привести?

Эд вопросительно посмотрел на него.

Владелец телестудии драматически указал на мешки с почтой.

– Среди этих писем десять к одному в пользу передачи Таббера.