— Оно само! Я ничего не делал, — замотал головой вампир, каким-то чудом сквозь пьяный дурман уловив смысл разговора. От энергичного движения принц пошатнулся и едва не рухнул на ковер рядом с потенциальной жертвой.

— А у него от крови всегда так? — прорвалось вопросом всегдашнее неистребимое любопытство герцога, донимавшее его даже на смертном одре посильнее чесотки.

— Первый раз вижу такую реакцию, — честно отметила крепко озадаченная богиня и осененная нежданной идеей продолжила: — Сдается мне, дело не в Энтиоре, а особенностях процесса, затронувшего твой организм.

Элия прикусила губу, напряженно размышляя. Внешне бешеная работа мысли, подстегиваемая интуицией Богини Логики, никак более не отразилась на невозмутимости облика женщины. Но вот плоды этой работы заставили принцессу невольно вздрогнуть. Слишком странной и, в то же время, пронзающей ощущением истинности, получилась версия. Что если все дело в истинной сути Элегора, его предназначении Джокера, начавшем свое формирование под воздействием бурного потока обрушившихся на семью событий? Сбор Колоды, объявление из небытия карт сумасшедшего рисовальщика Либастьяна, и, может, самое главное, длительное пребывание в обществе тех, кто и сами потенциально являлись Картами Колоды? Все это не могло не повлиять на герцога! Он, обреченный на столь высокую участь, единственный оказался в несвойственном ему ранее окружении, общаясь с принцами не от случая к случаю на придворных балах, а регулярно. Маленький камешек был брошен, равновесие души и силы пошатнулось, начались изменения, ставшиесвоего рода подобием перестройки сути бога, ступившего на путь Джокера. Самым первым, всегда первым, в таких случаях, насколько было известно принцессе, страдало тело, не выдерживающее схлестнувшихся потоков энергий. И признаки внешние, физические, скоропалительных глубинных изменений как раз были таковы: самопроизвольное очищение организма.

Версию следовало немедленно проверить, Элия пульнула в Энтиора вопрос:

— Какова на вкус кровь герцога?

— Сила! Обдающая жарким ветром и грозовой свежестью сила. Восхитительный коктейль, — точно акула медленно кружа около пары богов, промурлыкал принц, бросив на герцога игривый и хищный взгляд, все равно, что смотрел одновременно и на еду и на любовника.

Элегор гневно зарычал, Стэфф подхватил этот рык, обнажив белоснежные острые зубки. Но Элия не дала приятелю времени на предъявление претензий, спросив:

— Герцог, когда кровь пошла и блевать потянуло, ты далеко от Лоуленда гулял?

— Ну да, — насторожился бог, не понимая, куда клонит принцесса.

— С тобой не было никого из принцев?

— Нет, — согласился Элегор, — ты чего, алиби им ищешь?

— Ох, герцог, в случае вашей скоропостижной смерти им не алиби искать надо будет, а спасение от всенародной благодарности, — покачала головой принцесса. — Я о другом речь веду, есть у меня занимательная гипотеза о вашем самочувствии, которую нам придется проверить на практике, пока вы на встречу с Творцом не отправились. Энтиор, бери-ка эту дохлятину за ноги, и давай перенесем ко мне.

В свою очередь Элия приподняла верхнюю половину герцога. Вампир беспрекословно, даже с видимой охотой, повиновался сестре, пока герцог, подвешенный между богами, как сосиска на гриле, вместе с обвившимся вокруг Стэффом, тщетно возмущался:

— Пусть он перестанет меня лапать, или я за себя не отвечаю!

— Ну, напугал, ну удивил, сейчас за хроникером пошлем! Да ты за себя никогда не отвечаешь, — иронично подметила богиня, пока обездвиженный магией Элегор вопил:

— Элия! Он меня гладит!

— Ну не кусает же, — философски пожала плечами женщина, перенося больного в гостиную своих замковых покоев.