– Офигеть, – воскликнул Колумб, – ты бы хоть предупредил, что у тебя в доме питон живет.

– Эндрю, да успокойся ты, – глядя на округлившиеся глаза товарища, рассмеялся Тревор, – какой это питон, так маленькая змейка. Ты посмотри на него, он всего лишь полтора метра длиной. Это карликовый питон, к тому же не ядовитый, так что он не причинит вам вреда.

– А он Сократа моего не проглотит? – спросил компаньон.

От его вопроса у меня все похолодело внутри. Вот так усну ночью и не пойму, как змей слопает меня. Представив эту картину, мне стало дурно.

– Нет, конечно, – австралиец так убежденно это сказал, что немного полегчало, – я специально для него покупаю в зоомагазине мышей и крыс.

Час от часу не лучше! Я снова представил, как бракозябра поедает моего друга мышонка Траволту и мне стало еще хуже.

Этот, как его там, Борзини первым делом подполз ко мне. Оно и понятное дело, зачем ему люди, если вот он я стою перед ним истуканом и не могу пошевелить ни одной конечностью. Змей поднял голову на уровень моей морды и принялся рассматривать меня, наклоняясь то в одну, то в другую сторону, при этом его черный раздвоенный язык то высовывался из пасти, то исчезал в ней.

– Здоров, чувак, – прошипел он возле моего уха, отчего у меня по спине пробежали мурашки.

Я на нюх не переношу этих ползучих гадов, но как это ни странно звучит, обожаю смотреть передачи про них. Ученые мужи утверждают, что змеи часто высовывают язык не потому, что хотят обидеть или оскорбить кого то, они пользуются им для того, чтобы собирать информацию. У них во рту, на нёбе, имеется якобсонов орган. Без дополнительной порции корма это название не выговоришь, но я умудрился даже запомнить его. И знаете почему? Да потому что оно ассоциируется у меня с кофе якобс. Его реклама по телевизору, как назойливая муха, мне все уши прожужжала. Разбуди меня среди ночи и я без запинки мысленно произнесу: «Якобс меликано, кофе молотый растворимый» и даже промурлыкаю ту музычку, что звучит в ролике, несмотря на то, что мне медведь на ухо наступил.

Так вот этот орган перерабатывает крошечные количества химических веществ, попадающие на язык змеи. Каждый раз, когда она высовывает его изо рта, он улавливает эти вещества из воздуха. Затем змея всовывает раздвоенные кончики в два отверстия органа, тот по быстренькому проводит анализ и выдает хозяйке информацию, кто находится перед ней – враг или добыча. Во как! Прямо не язык, а супер современный локатор.

Пока этот шланг сканировал меня своими голубыми, как океан глазищами, я сидел нм живой, ни мертвый. Я много раз слышал выражение: «Он на меня действует, как удав на кролика» и только теперь понял его смысл. Перед Борзини я превратился в желе. Если бы змей захотел меня съесть, он бы сделал это с легкостью. И самое страшное я бы даже сопротивления ему не оказал в тот момент, настолько я оцепенел от страха.

– Ты кот, что ли? – спросил змей, продолжая меня разглядывать, как чучело мамонта в музее.

«Сократ, да ты сума сошел. А ну ка сейчас же возьми себя в лапы. Ты льва не испугался, а перед каким то червяком дрожишь, как заяц», – я мысленно прикрикнул на себя и, все еще полностью не отойдя от испуга, промямлил непослушным языком.

– А что, не заметно?

Тот ничего не ответил, потому как в этот момент раздался испуганный голос Колумба.

– Тревор, он точно не слопает Сократа? – еще раз уточнил он, – а то смотри, как он его гипнотизирует.

– Сто процентов, – заверил хозяин, – Борзини, как и твой котейка, очень общительный товарищ.