– Каер Муниц, здравствуйте, – услышал он вдруг за спиной тихий голосок и обернулся.

На него застенчиво смотрела маленькая худенькая женщина, выглядевшая совсем девчонкой, но с обручальным кольцом на пальце. Показавшаяся ему смутно знакомой. В одной руке она держала дорожную сумку, другой пыталась поправить растрепанные соломенные кудри, падавшие на глаза.

– Здрасте, – пробурчал Дракон, силясь вспомнить, где он ее видел. – За билетами? Так рано еще. К полудню приходите.

– Я не за билетами, каер, – она потупилась и тут же снова вскинула взгляд.

Глазки у нее были трогательные. Голубые, как незабудки. Смотрели просяще, но в то же время как бы и с уверенностью, что отказа не будет.

Это Муница слегка удивило.

– Чего же вы хотите, кру?

– Хочу спросить… не найдется ли у вас какой работы? – Она торопливо добавила: – Я умею готовить, шить…

– Работы? – перебил он, хмыкнув. – Нет, милочка. Ничего такого у меня не найдется. Тут, знаете ли, театр, а не дамские будуары.

– Понимаю. Но, может быть…

– Всего доброго.

Просящий взгляд ее уже не удивлял его и не трогал. Дракон успел насмотреться за свою суматошную жизнь не только на безработных актрис. Приходили к нему порой искать места и такие вот наивные создания, которые знать не знали, что такое театр, тем более бродячий, и считали почему-то, будто кому-то там требуются горничные.

Он повернулся к ней спиной, но просительница оказалась упорной.

– Каер Муниц, – начала она, – выслушайте меня, пожалуйста…

Дракон мгновенно раздражился.

– Еще чего! – рыкнул он. – Нет у меня времени ни слушать вас, ни лясы точить. Идите подобру-поздорову, не стойте под ногами!

Из фургона как раз начал спускаться Титур Полдень, таща свернутую в рулон декорацию, и Папаша ринулся проверять – нужную ли взял. Оказалась нужная. Пришлось, однако, еще покликать Аглюса, глухую тетерю, – тот отозвался только с третьего раза, чем разозлил антрепренера еще больше. Наконец Аглюс прибежал, принял, осыпаемый проклятиями, у «благородного отца» рулон и поволок его на сцену. Титур, кряхтя, залез обратно в фургон, но, вместо того выносить следующую декорацию, опять забубнил что-то новичку.

– Шевелитесь! – гаркнул Дракон. – По одной в час собираетесь таскать?!

– Каер Муниц… – снова услышал он за спиной тихий, но настойчивый голосок и взбеленился окончательно.

Но только он собрался повернуться к назойливой бабенке, чтобы вытолкать ее со двора, как из фургона высунулся Князь-Волчок и отвлек его от жестокого намерения.

– Каер Муниц, не скажете, что это такое? – удивленно вопросил новый комик.

В руках у него была престранная штуковина, с ходу и впрямь не разберешь, что к чему, – пыльный кожаный мешок с притороченной к нему снизу железной треногой, утыканный поверху деревянными трубочками, с пестрыми рядами костяных кнопок по бокам.

Сам Дракон узнал ее не сразу. А узнав, досадливо сморщился.

Как эта штука называлась, старик понятия не имел, хотя возил ее вместе с реквизитом вот уже двадцать лет – выбросить было жалко. Каково назначение, Муниц тоже не ведал, поскольку приобрел ее когда-то у случайного попутчика в дилижансе, будучи в изрядном подпитии. Наверняка он даже и спросил тогда, что это такое, только вот ответ продавца вылетел из памяти…

– Не скажу! – рявкнул он. – На кой ты выкопал эту дрянь? Сунь обратно да делом займись!

Тихий голосок послышался снова:

– Это гамадун.