У меня внутри все сжалось и я моргнула:

— Что?

Он кивнул:

— Твоя смерть не будет долгой.

Я вытерла под глазами.

— Я здесь уже четыре часа. Я мертва.

— Часы здесь — это только секунды там, — объяснил он. — Когда я пришел сюда, то боялся, что уже слишком поздно и Аид уже отпустил тебя.

— Я не... останусь мертвой?

— Нет, — Калеб улыбнулся. — Но я должен был тебя увидеть. Я должен тебе кое-что сказать.

— Хорошо, — приступ резкой боли в животе поразил меня. Я дернулась в его руках. — Калеб?

— Все нормально, — его сильные руки крепко держали меня. — У нас не много времени, Алекс. Мне нужно, чтобы ты послушала меня. Иногда мы здесь внизу слышим вещи... о том, что происходит наверху. Это насчет Сета.

Глубоко во мне разгорался огонь.

— Что... что насчет Сета?

— Он на самом деле не знает, Алекс. Он думает, что все контролирует, но это не так. Не... не верь всему, что услышишь. Всё еще есть надежда.

Я пыталась рассмеяться, но огонь внутри меня превратился в пожар.

— Ты все еще... такой фанат Сета.

Калеб состроил гримасу:

— Я серьезно, Алекс.

— Хорошо, — выдохнула я, схватившись за живот. — Калеб... что-то не так.

— Все нормально, Алекс. Просто помни, что я сказал. Иногда людям тяжело вспомнить это после такого. Алекс, ты можешь оказать мне услугу?

— Да.

— Скажи Оливии, что я выбрал бы Лос-Анджелес, — Калеб прижался губами к моему лбу. — Она поймет, хорошо?

Я кивнула, хотя я не понимала почему, и я держалась за его рубашку как утопающий за соломинку.

— Я... я скажу ей. Я обещаю.

— Я люблю тебя Алекс, — сказал Калеб. — Ты как сестра, которой у меня никогда не было, знаешь?

Мой смех прервался из-за огня, раздирающего мои внутренности.

— Я тоже тебя люблю.

— Никогда не меняй себя, Алекс. Твоя страсть, твоя безрассудная вера спасет тебя, спасет вас обоих, — он сжал меня крепче. — Обещай мне, что ты это не забудешь.

Боль возрастала и мое зрение затуманилось, я держалась за Калеба.

— Я обещаю. Я обещаю. Я обещаю. Я обе...

Меня оторвало от него, или, по меньшей мере, я так себя чувствовала. Я вращалась и вращалась, разбивалась на куски и соединялась обратно. Боль была везде. Она затопляла мои чувства, подпитывала ужас. Мои легкие горели.

— Дыши, Александрия, дыши.

Я судорожно вдохнула воздух и мои веки открылись. Два полностью белых глаза — без зрачков и радужки — смотрели на меня. Глаза бога.

— О, боги, — прошептала я и потеряла сознание.

Вокруг меня двигались люди. Я не могла их видеть, но слышала, как их подошвы шаркали по кафелю, их голоса были приглушенными. Их дыхание было ровным и спокойным, убаюкивающим. Я почувствовала запах жженых листьев и морской соли.

Дверь открылась и человек рядом со мной сдвинулся.

После этого я потеряла сознание, скользнув в приятный туман. Когда я наконец открыла глаза, которые, казалось, были зашиты, и мне потребовалось несколько попыток, чтобы заставить зрение работать. Меня окружали белые стены — обычные и скучные стены. Окон не было, и я не знала, ночь была или день. Я неясно помнила Линарда и боль, потом вспышку света и чувство падения. После этого все было в тумане. Я помнила влажный запах и было что-то еще, казалось, оно существует на самом краю моих мыслей.

Рот был сухой как тряпка, конечности были деревянными. Тупая боль пульсировала в груди. Я сделала глубокий вдох и вздрогнула.

— Алекс? — на другой стороне моей кровати послышалось движение и показался Айден.