Ян Казимир с великой горячностью заверил ее:

— Вся моя надежда на Святую Деву Марию, чудотворный образ Которой в Червенске влил бодрость в мою душу. Я дал также обет сходить в Ченстохов.

Да, продолжал он с той же горячностью, в такое время, как наше, когда разум помутился, остается только надежда на Бога и на заступничество святых.

— Счастлив, кто может верить, — сухо перебила королева, — что заслужил их милость.

Наступило неловкое молчание, которое Ян Казимир прервал, ловко переменив тему.

— Говорят, Карл пожертвовал миллион на снаряжение восьмисот солдат для Речи Посполитой. Да, но, кроме горсточки людей, не имеющих никакого значения в Речи Посполитой, у него нет сторонников.

— Я ничего не знаю об этих вещах, — ответила королева.

— Могу перечислить его приятелей, — живо отозвался Ян Казимир. — Епископ киевский Заремба, кому он известен? Что он значит?.. Возможно, что за него будут волынский воевода князь Сангушко и князь Исидор Заславский, но это имена, а не люди; в сенате ни один из них слова молвить не сумеет, а если и молвит, то его не станут слушать. Чирский, каштелян холмский, выскочка, homo novus… a Рушковский, Иноврацлавский не лучше его. Затем Теодорик Потоцкий, подкоморий галицкий, — вот и все, да…

Горячность и обстоятельность, с какими король шведский перечислял сторонников своего соперника, показывали, что это дело занимало его гораздо сильнее, чем он хотел показать.

— Я, — прибавил он, — я бы охотно уступил ему, но меня насильно тянут знатнейшие из сенаторов. Я им говорил, что не мог бы снарядить даже восемьсот человек, которых дал Карл, тогда как он, говорят, обещается на свой счет содержать десять тысяч.

Король горько рассмеялся.

— Хотя вряд ли хватит на это доходов вроцлавскаго епископства, — продолжал он. — А если он будет все время так гостеприимно кормить и поить шляхту, то еще до элекции у него останутся только долги.

Ян Казимир снова переменил тему.

— Дворец на краковском предместье я хочу занять для себя, — сказал он, поглядывая на королеву.

— В таком случае Уяздовский достанется князю Карлу?

— Со зверинцем? — подхватил король. — Да ведь он не охотник! Нет, Уяздовский дворец надо будет разделить.

Мария Людвика перебила его холодным тоном:

— Прошу вас не забывать о том, что мне следует получить один из дворцов после покойного мужа. Я не могу и не хочу оставаться в замке. Здесь много тяжелых воспоминаний; к тому же, — прибавила она, — замок королевский, и должен весь принадлежать королю.

По какому-то странному сцеплению мыслей король шведский вдруг вспомнил о любимце и после покойного короля, графе Магнусе, и сказал:

— Магнус напоминает о ста тысячах злотых, которые он ссудил Речи Посполитой, и будет приставать к нам, пока мы их не вернем.

Королева усмехнулась и заметила:

— Как и я, ведь и мне должна Речь Посполитая.

Ян Казимир спохватился, что затронул струну, которой не следовало касаться, закусил губы и, не зная, как выпутаться из затруднительного положения, обратился к молчавшему Флери.

Вопрос, который он ему предложил, касался завтрашнего богослужения в одном из местных костелов. Ксендз Флери и королева разом ответили, что они намерены присутствовать на богослужении.

Казалось, все предметы разговора были исчерпаны. Но Ян Казимир не уходил.

— Брат мой, Карл, навещает ваше королевское величество? — спросил он.

— Был у меня однажды, когда я сюда приехала, — сухо ответила королева.