– Не помню, – ответила та. – Пру, ты случайно не помнишь?

Между сестрами завязалась оживленная дискуссия относительно того, в каком из персонажей Троллопа воплотилась страсть автора к охоте, и Дуглас с интересом прислушивался, шагая по замерзшей тропинке к дому. Познания сестер выглядели впечатляюще, а замечания отличались тонкостью восприятия. Дуглас забавлялся, наблюдая, как Лаура то и дело открывает рот, а затем – весьма мудро, с его точки зрения, – закрывает его снова.

По прибытии их ожидали горячий пунш и еще теплые пироги.

– Вас устроит пунш или вы предпочитаете виски, Дуглас?

– Пунш, благодарю вас, Констанс. – Он взял предложенную кружку и вдохнул насыщенный пряными ароматами пар. – Мне начинают нравиться английские рождественские традиции, – с улыбкой вымолвил он.

– Мы тоже их любим, – вздохнула она. – Бедный отец, с тех пор как потерял все свое состояние, постоянно беспокоится, что у нас недостаточно средств, чтобы отмечать Рождество с прежним размахом. Но поместье обеспечивает себя и приносит достаточную прибыль, чтобы оплатить наши лондонские расходы, хотя нам и приходится экономить. – Она пожала плечами. – Ему нелегко смириться с тем, что надо ограничивать себя.

– Очевидно, – отозвался Дуглас нейтральным тоном, недоумевая, с какой стати уже вторая сестра доверяет сведения столь личного характера практически чужому человеку.

– А теперь, если вы извините меня, я должна заняться другими гостями. – Констанс, выполнив свою миссию, улыбнулась и заскользила прочь.

– У меня в спальне есть довольно милый образчик обивочной ткани, дотторе... о, простите, Дуглас, никак не привыкну, – прервал его мысли визгливый смешок Лауры. – Думаю, он будет восхитительно смотреться в вашей приемной. Не хотите взглянуть?

– Боже правый, ни в коем случае, – вырвалось у Дугласа, прежде чем он успел сдержаться, настолько его ужаснула перспектива войти в спальню Лауры.

Не то чтобы он подозревал ее в чем-то выходящем за рамки приличий. Лаура Делла Лука никогда не давала повода для подобных предположений, но сама идея остаться с ней наедине в ее спальне казалась немыслимой.

– Ах уж эти англичане, – произнесла она с очередным смешком, слегка похлопав его по руке. – Вечно обеспокоены приличиями. Уверяю вас, из моей горничной получится отличная дуэнья.

– Вообще-то я шотландец. – Дуглас попытался улыбнуться. – Суровый пуританин, истинный сын земли Джона Нокса.

Он выдержал паузу, тщетно ожидая остроумной реплики, которая незамедлительно последовала бы от Честити, но Лаура лишь непонимающе моргнула.

– О, полагаю, вы преувеличиваете, дотторе, – растерялась она. – Не может быть, чтобы все шотландцы относились к пуританам.

– Нет, – помотал он головой. – Конечно же, нет. Могу я предложить вам еще пунша?

– Нет, спасибо, – натянуто улыбнулась Лаура. – Уже поздно. Пожалуй, мне пора. – Она позволила ему взять у нее пустую кружку. – Я должна помочь моей матушке лечь в постель.

Графиня отнюдь не проявляла признаков какого-либо желания идти спать, отметил Дуглас, подойдя к длинному сервировочному столу, стоявшему у одной из стен холла, чтобы поставить пустую кружку и наполнить собственную горячим пуншем.

Графиня Делла Лука сидела на мягком уютном диванчике у огня, весело болтая с лордом Дунканом. При виде дочери она подняла голову, выслушала ее и с покорной улыбкой встала.