Честити решила проглотить шпильку. Они и сами часто высказывались в том же духе о светских дамах, представлявших львиную долю их читательниц.

– А суфражистки? – вызывающе спросила она. – Их вы тоже считаете самодовольными и недалекими?

– Нет, – признал он.

– А что вы думаете об их требованиях? Должны женщины иметь право голоса? – Честити говорила слишком напряженно, словно она устраивала ему проверку.

Дуглас не спешил с ответом, догадываясь, что затронутая тема очень близка сердцу мисс Дункан. Не приходилось сомневаться, на чьей она стороне.

– В принципе я не против, – осторожно сказал он.

– Но на практике – да. – Она откинулась назад со вздохом, видимо, означавшим: «Я так и знала».

– Нет, постойте, – он поднял палец, – вопрос очень сложный. Большинство женщин, которых я знаю, не хотят голосовать и не знали бы, что делать, будь у них такое право. Моя мать и сестры считают себя достаточно важными персонами в своей области, и не без оснований.

– В своей области, – повторила Честити. – Обычный аргумент. У женщин свой мир, у мужчин – свой, и они никогда не пересекаются... И все прекрасно знают, какой из миров могущественнее и важнее, – добавила она, сознавая, что начинает говорить нравоучительным тоном, совсем как Констанс. Обычно она старалась войти в положение противоборствующих сторон, но в присутствии Дугласа Фаррела ее почему-то поражала односторонняя слепота.

– Мне кажется, мы могли бы прийти к согласию. – В голосе Дугласа послышались примирительные нотки. – Я не против самой идеи, просто не стал бы претворять ее в жизнь, пока женщины не получат образование, которое позволит им найти себе применение в областях, являющихся в настоящее время прерогативой мужчин. – Он откинулся назад, довольный, что нашел дипломатичный способ изложить свои взгляды.

Но его собеседница, похоже, так не считала.

– Неудивительно, что вы до сих пор неженаты, – сделала она вывод. – Едва ли возможно при таких отсталых и консервативных взглядах найти женщину, отвечающую вашим строгим запросам. Ни одна женщина не сочтет привлекательным мужчину, который имеет такое невысокое мнение о женском поле. – Она снова сложила руки на груди и отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен.

Дуглас поскреб кончик носа.

– А я-то надеялся, что мы с вами подружимся. Неужели я настолько ужасен и неисправим, что недостоин вашей дружбы, мисс Дункан?

– Но я не считаю вас ужасным, – запротестовала Честити. – Просто мне не нравятся ваши взгляды.

– О, если так, – вздохнул он с явным облегчением, – я постараюсь измениться.

– Если вы изменитесь, то станете другим человеком, – неосторожно заметила Честити, когда экипаж остановился возле ее дома.

Дуглас спрыгнул на землю и подал ей руку, чтобы помочь спуститься. Затем расплатился с извозчиком и проводил ее до самой двери.

– Ваш шарф. – Честити взялась за длинные концы свисавшего спереди шарфа. _

– Позвольте мне, – принялся он разматывать шарф. Они стояли так близко на верхней ступеньке, что она ощущала его теплое дыхание на своей щеке.

– Готово, – произнес Дуглас, держась за шарф, еще остававшийся у нее на шее. – Друзья, мисс Дункан?

– Конечно, – кивнула она.

Он коснулся губами ее щеки дружеским поцелуем, каким она обменивалась со многими мужчинами, но затем что-то произошло.