|
Когда государственный муж, устраненный от дел, строит себе, как Ришелье в Бруаже, роскошное пристанище, где собирается завершить свою жизнь, он черпает в этом новые силы, чтобы с триумфом вернуться к деятельности. Так ободрилась и г-жа Эванхелиста, найдя для себя выход на случай неудачи, и заснула, полная надежды на победу в предстоящем бою. Она весьма рассчитывала на содействие самого ловкого нотариуса Бордо - г-на Солона, молодого человека лет двадцати семи, награжденного орденом Почетного легиона за то, что он активно содействовал вторичному возвращению Бурбонов. Счастливый и гордый тем, что его принимают у г-жи Эванхелиста не столько как нотариуса, сколько как одного из представителей роялистских кругов Бордо, Солонэ воспылал страстью к хозяйке дома, к этому еще красивому заходящему светилу. Женщины, подобные г-же Эванхелиста, могут не поддаваться чарам страсти, но все же она льстит им, и даже наиболее неприступные из них никогда ее резко не отталкивают. Поэтому Солонэ не терял самоуверенности; впрочем, он был безупречно почтителен и скромен. С исполнительностью преданного слуги, нотариус явился в назначенное время и был введен в спальню кокетливой вдовы, принявшей его в обдуманно небрежном утреннем наряде. - Могу ли я положиться на вашу скромность и преданность? - обратилась она к нему. - Сегодня вечером мне предстоят важные деловые переговоры. Вы догадываетесь, конечно, что дело идет о замужестве моей дочери. Молодой человек рассыпался в учтивых заверениях. - Итак, к делу! - сказала она. - Я вас слушаю, - ответил он, принимая глубокомысленный вид. Госпожа Эванхелиста напрямик объявила, в каком положении она находится. - Ну, сударыня, все это не так уж важно, - самонадеянно заявил мэтр Солонэ, когда г-жа Эванхелиста привела ему точные цифры. - В хороших ли вы отношениях с господином де Манервилем? Этот вопрос существеннее, чем вопросы юридические или финансовые. Госпожа Эванхелиста постаралась изобразить все свое превосходство над Полем. Молодой нотариус с живейшим удовольствием узнал, что до сих пор его клиентка всегда держалась по отношению к графу де Манервилю с большим достоинством, что из гордости, а может быть, из бессознательного расчета, она поставила себя с ним так, словно он по своему положению гораздо ниже ее и жениться на Натали - для него большая честь. Ни она сама, ни ее дочь не могли быть заподозрены ни в каких корыстных видах на него; в своих чувствах они были далеки от мелочного материализма; при малейшем недоразумении они могли подняться на недосягаемую высоту; наконец она имела огромное влияние на будущего зятя. - Учитывая все это, на какие уступки вы согласны пойти? - спросил Солонэ. - Чем меньше уступок, тем лучше! - ответила вдова, смеясь. - Чисто женский ответ! - воскликнул Солонэ. - Скажите, сударыня, вы хотели бы выдать мадемуазель Натали замуж? - Да. - И получить расписку в том, что один миллион сто пятьдесят шесть тысяч франков, числящиеся за вами как опекуншей, сполна уплачены будущему зятю? - Да. - А что вы хотели бы сохранить для себя? - По меньшей мере тысяч тридцать дохода, - ответила она. - Нужно одержать победу - иначе все пропало? - Да. - Ну что ж, я подумаю, как добиться цели; ведь это дело надо вести искусно, придется затратить на него немало сил. Вечером я дам вам кой-какие указания; исполняйте их в точности, и мы добьемся успеха, могу вас заверить. |
