Однако из гарнизона Энцо возвратился чем-то явно озабоченный. И накинулся на Ливию с расспросами, с кем встречалась, что поделывала, кого видала из его приятелей, когда ходила за покупками на рынок.

На следующий день Квартилла заявила, что отныне на рынок будет ходить одна из ее дочерей.

— Это еще почему? — изумленно спросила Ливия.

Теперь, когда ей не приходилось готовить еду на многочисленных посетителей остерии, единственной ее радостью в отсутствие Энцо были походы на рынок.

— Поговаривать начали. Похоже, улыбаешься ты всем слишком много.

Ливия стала вспоминать. Понятно, она была вежлива со всеми, а так как ее распирало от счастья, возможно, что улыбалась и торговцам на рынке. Но ведь ни с кем она не кокетничала, уж это Ливия могла сказать наверняка.

На протесты Ливии Квартилла скупо бросила:

— Это город, не деревня. Притом, Энцо муж твой, его должна слушаться.

Ливия приняла такое решение как неизбежность, подождала еще неделю, пока Энцо снова не вернулся на побывку. Но и на этот раз все повторилось — те же строгие расспросы: с кем встречалась, что делала, выходила ли куда, и, если выходила, как была одета.

— Энцо! — воскликнула Ливия. — Что за глупости! Я вышла за тебя, потому что мне нужен ты и только ты! С чего ты взял, будто я заглядываюсь на других?

Он долго темнил, но ответ она все-таки из него вытянула.

— Если тебя сумел соблазнить я, — буркнул Энцо угрюмо, — выходит, смог бы кто-то другой.

Ливия расхохоталась, хотя ей и было немного досадно: ведь именно ему из них двоих сильно не терпелось, чтоб они были вместе.

— Не мели ерунды! Ведь я же в тебя влюбилась, для меня ты во всем Неаполе самый желанный.

Он улыбнулся, явно довольный:

— Это правда, скажи, правда?

И вдруг снова насупился:

— Но ведь меня подолгу не бывает дома.

— Вот что, — сказала Ливия, — если ты и в самом деле тревожишься, что я скучаю, пока тебя нет, то, мне кажется, выход можно найти. Давай я пойду работать поварихой в какой-нибудь ресторан?

Энцо опешил:

— Ты что? В ресторан? Да Боже сохрани!

— Но почему? Многие из твоих сестер работают.

— Да, но они работают на фабрике. Конвейеры разделены — мужчины по одну сторону, женщины по другую, и там все друг за дружкой следят, как бы чего не вышло. Если ты будешь работать в ресторане, всякое может случиться.

Ливия уже готова была вспылить, но поняла, чтобы добиться чего-нибудь, надо подобрать нужные слова.

— Поверь, — сказала она, — постоять за свою честь я вполне сумею. Я ведь не вертихвостка и не кокетка, я мужчин не завлекаю, им глазки не строю.

Энцо молча выслушал, кивнул:

— Потому ты и приглянулась мне с первого же раза. Я бы ни за что не женился ни на одной из тех, кто выставляется на конкурсе красавиц.

И снова Ливию неприятно кольнуло — не потому, что она была слишком высокого мнения об участницах, а потому, что уловила в словах мужа какое-то двуличие. Но, подавив раздражение, она сказала:

— Послушай, что если я все-таки буду ходить на рынок, но вместе с одной из твоих сестер? Мне кажется, такое устроит всех.

Энцо эта мысль тоже пришлась по вкусу, и Ливия решила оставить вопрос о работе в ресторане для другого случая. Это была их первая размолвка, и ей хотелось, прежде чем выработать план действий, все хорошенько обдумать.

Поразмыслив, однако, она сочла, что все это не так уж и важно. В своем отношении к женщине Энцо, конечно же, никакое не исключение среди местных мужчин, и Ливия чувствовала, что от ее способности с этим справиться, возможно, зависит их благополучное супружеское будущее.