Изменить размер шрифта - +

Уж стол накрыт; давно пора;

Хозяйка ждет нетерпеливо.

Дверь отворилась, входит граф;

Наталья Павловна, привстав,

Осведомляется учтиво,

Каков он? что нога его?

Граф отвечает: ничего.

 

 

 

 

 

 

 

Идут за стол; вот он садится,

К ней подвигает свой прибор

И начинает разговор:

Святую Русь бранит, дивится,

Как можно жить в её снегах,

Жалеет о Париже страх.

«А что театр?» – О! сиротеет .

Тальма совсем оглох, слабеет,

И мамзель Марс – увы! стареет.

Зато Потье!

Он славу прежнюю в народе

Доныне поддержал один.

«Какой писатель нынче в моде?»

– Всё d’Arlincourt и Ламартин. –

«У нас им также подражают».

– Нет? право? так у нас умы

Уж развиваться начинают.

Дай бог, чтоб просветились мы!

«Как тальи носят?» – Очень низко.

Почти до… вот по этих пор.

Позвольте видеть ваш убор;

Так… рюши, банты, здесь узор;

Всё это к моде очень близко. –

«Мы получаем Телеграф».

Aга! Хотите ли послушать

Прелестный водевиль? – И граф

Поёт. «Да, граф, извольте ж кушать».

Я сыт и так. – Изо стола

Встают. Хозяйка молодая

Черезвычайно весела;

Граф, о Париже забывая,

Дивится, как она мила!

Проходит вечер неприметно;

Граф сам не свой; хозяйки взор

То выражается приветно,

То вдруг потуплен безответно…

Глядишь – и полночь вдруг на

двор.

Давно храпит слуга в передней,

Давно поёт петух соседний,

В чугунну доску сторож бьёт;

В гостиной свечки догорели.

Наталья Павловна встаёт:

«Пора, прощайте! ждут постели.

Приятный сон!..» С досадой встав,

Полувлюбленный, нежный граф

Целует руку ей. И что же?

Куда кокетство не ведет?

Проказница прости ей, боже! –

Тихонько графу руку жмет.

Наталья Павловна раздета;

Стоит Параша перед ней.

Друзья мои, Параша эта

Наперсница её затей;

Шьёт, моет, вести переносит,

Изношенных капотов просит,

Порою с барином шалит,

Порой на барина кричит

И лжёт пред барыней отважно.

Теперь она толкует важно

О графе, о делах его,

Не пропускает ничего –

Бог весть, разведать как успела.

Но госпожа ей наконец

Сказала: «Полно, надоела!» –

Спросила кофту и чепец,

Легла и выйти вон велела.

Своим французом между тем

И граф раздет уже совсем.

Ложится он, сигару просит,

Monsieur Picard ему приносит

Графин, серебряный стакан,

Сигару, бронзовый светильник,

Щипцы с пружиною, будильник

И неразрезанный роман.

В постеле лежа, Вальтер Скотта

Глазами пробегает он.

Но граф душевно развлечён:

Неугомонная забота

Его тревожит; мыслит он:

«Неужто вправду я влюблён?

 

 

 

 

 

 

 

Что, если можно?.. вот забавно;

Однако ж это было б славно;

Я, кажется, хозяйке мил», –

И Нулин свечку погасил.

Несносный жар его объемлет,

Не спится графу – бес не дремлет

И дразнит грешною мечтой

В нём чувства. Пылкий наш герой

Воображает очень живо

Хозяйки взор красноречивый,

Довольно круглый, полный стан,

Приятный голос, прямо женский,

Лица румянец деревенский

Здоровье краше всех румян.

Быстрый переход