Слоан медленно повернул голову.

– Терпеть не могу сообщать дурные вести, - мрачно добавил Рэндолф, - но, возможно, вам лучше вернуться домой. Жена ждет вас, чтобы попрощаться.

Слоан открыл дверь и поспешно поднялся наверх. Дженна мирно спала, а Хизер собирала вещи. Несколько мгновений он стоял на пороге, не сводя глаз с жены. Первая волна паники улеглась, и сейчас душа его словно вся онемела.

– Поздравляю, - тихо сказала она, оглянувшись. - Ты заслужил победу.

Слоан не ответил. Не мог принять ее похвалы, благодарить за помощь, хоть и знал, что без нее никогда бы ничего не добился. Успех должен был бы окрылить его. Ему следовало бы предаваться буйной радости: слишком много энергии и сил потрачено на выборы. Но он не испытывал ничего, кроме опустошенности и отчаяния.

– Уезжаешь? - с трудом проговорил он. Хизер кивнула:

– Да. И скоро Эван за мной заедет.

Руки Слоана будто по собственной воле сжались в кулаки, но он запретил себе распускаться - решил выждать, что будет дальше. Однако следующая реплика жены еще больше вывела его из себя.

– Мои женские дни начались на этой неделе. Они обменялись мрачными, почти враждебными взглядами. Значит, она радуется, что не носит его дитя?

– Прекрасно, - коротко бросил он, прежде чем уйти.

Хизер до самого последнего момента оттягивала прощание с Дженной. Приехавший Эван Рэндолф послал за вещами Хизер кучера, а сам терпеливо ожидал будущую спутницу в экипаже. Больше тянуть было невозможно. Хизер надела перчатки и шляпку и, едва передвигая ноги, спустилась в кухню, где Слоан как раз закончил кормить девочку. Хизер остановилась в дверях, жадно глядя на мужа и падчерицу. Золотистые волосы смешались с черными. Будут ли отец и дочь вспоминать ее?

– Я пришла попрощаться, - пробормотала она, превозмогая боль в саднившем горле.

Слоан слегка наклонил голову. Приняв молчание за согласие, Хизер подняла малышку и крепко прижала к груди.

– Мне будет сильно не хватать тебя, милая, - вздохнула она. - Ты позаботишься о ней, Слоан?

– Странный вопрос, - небрежно бросил Слоан, и каждое слово ножом впивалось в ее сердце.

В глазах Хизер, устремленных на него, светились безграничная любовь и бесконечная безнадежность. Она так мечтала, что он попросит ее остаться, но все слезы мира не изменят его отношения к ней.

Слоан ощущал, как ее отчаяние эхом отдается в его душе, и поспешно отвернулся, чтобы не видеть невыразимой скорби в глазах жены. Как ему хотелось вытереть ее слезы, умолять не покидать его… но он жестоко заглушил неуместные порывы. Ложь - его единственное спасение. Пусть Хизер не думает, что нужна ему.

– Итак, ты все же выбрала Рэндолфа, - тихо вымолвил он.

Хизер тяжело вздохнула.

– Нет, это совсем не так. Мой уход совершенно с ним не связан.

– Ясно как день, что ты предпочла его миллионы той жизни, что я могу тебе предложить.

– Неправда!

– Неужели? Хочешь убедить меня, что не находишь жизнь на ранчо утомительной и скучной?

– Здесь нелегко приходится, но вовсе не это гонит меня. Всему причиной ты, Слоан. Только ты. Он угрюмо усмехнулся:

– По-видимому, ты совершенно меня не понимаешь.

– По-видимому. Губы Хизер дрогнули.

– Я люблю тебя, Слоан. Так сильно, что не могу выразить. И твоя дочь стала мне родной. Как и эта земля. Какую чудесную жизнь мы могли бы вести!

– Итак, ты нас любишь и поэтому собираешься сбежать.

– Без твоей любви мне ничто не мило. Невыносимо сознавать, что я для тебя - ничто. Нет больше сил выносить боль и горечь.