Женщины рассказывали это, едва скрывая извечный женский страх лишиться любви и быть отвергнутой.

«А мне всё равно, — пришла она к выводу, накрываясь покрывалом. — Он мне не нужен и вообще мне никакой мужчина не нужен!.. Я тебе устрою блондинку!».

* * *

Ночь прошла в метаниях, мотив которых был даже самой Райве не известен. А утром, бледная не выспавшаяся и зарёванная девушка, переворачивая очередную партию блинчиков, старалась не обращать внимания на сочувствующие взгляды. Да и вообще не смотрела ни на кого, не слышала ничего и механически выполняя действия, не заметила входящего в пищевой блок Айрона.

— Доброе утро, дорогая, — сильные ладони скользнули на её талию. — И как спалось?

Где-то внутри стало вдруг очень тепло, улыбка, впервые за всё утро коснулась значительно припухших губ, но гнев никуда не делся. Как и желание треснуть адмирала чем-нибудь… да хоть блинчиком!

— Замечательно мне спалось, — прошипела Райве, подхватывая лопаткой мучное изделие. — Только теперь… руки дрожат!

— Да? — адмирал был несколько удивлён ответом. — И сильно?

— Очень!

Блинчик взвился в воздух, целенаправленно летя в наглую морду самодовольного Вейнера. Айрон стремительно отступил, не утруждаясь при этом отпустить жену и когда блин с тихим «Шмяк» свалился на пол, адмирал всё ещё удерживал Райве, практически на весу.

— Потрясающе, — изрёк Вейнер, глядя на распластавшийся по полу завтрак. — И как это понимать?

Райве, в отличие от Айрона смотрела не на блин. Она-то как раз видела все те взгляды, которыми их одаривали застывшие в изумлении повара. И только Гелер взирал исключительно на плиту, где подгорала партия из оставшихся девяти блинов. Вспомнив о своих прямых обязанностях, Райве попыталась вырваться из захвата, но адмирал с детства имел проблемы с отпусканием своего. Вот и сейчас, едва девушка начала вырываться, рефлекторно сжал сильнее, одновременно размышляя, что же сделал не так. Исходя из его предположений, Райве как минимум должна была поднять на него влажные от слёз восхищения глаза, ну и… в своих мечтах адмирал, наконец, дошёл до самого волнующего.

— Отпустите меня! — нервным шёпотом потребовала Райве.

— Размечталась, — задумчиво ответил Айрон, всё ещё размышляя над тем, в каком же месте допустил промах. В этот момент в кухне появился характерный запах гари и адмирал, втянув воздух, произнёс. — Что-то горит… моё сердце, наверное…

— Нет у вас сердца! — громко и решительно заявила авийянка, вырвалась из захвата и пошла сдирать подгорелые блины с поверхности плиты.

Вейнер с улыбкой следил за хрупкой фигуркой в белом халате не по размеру, за каждым движением нежных ручек, за тем, как Райве чуть прикусывала нижнюю губу от досады. И это само по себе было странным — Айрон любил женщин, но чтобы вот так откровенно любоваться каждым движением, такое с ним было впервые. И переступив через собственные принципы, адмирал вновь подошёл к девушке, нежно обнял и, склонившись к порозовевшему ушку, прошептал:

— Прости… я ушёл ночью, только потому, что не хотел напугать. Прости. Даже предположить не мог, что тебя это обидит.

И после этого Вейнер ушёл.

А Райве, оторопевшая от такого признания, так и застыла с дозатором, от чего тесто лилось и лилось на раскалённую поверхность плиты…

— Рядовая Фенияр, — грубый окрик Гелера вернул её к действительности.

— Простите, — отключив дозатор, авийянка торопливо отчистила поверхность плиты, вновь смазала маслом и принялась…

— Блинчики должны быть круглыми, — посмеиваясь, заметил Геллер.