Но ему серьезно хотелось сорвать с нее это платье и прямо сейчас заняться с ней любовью.

- Я не смеюсь, Робин, но давайте обсудим это после еды, - хрипло сказал он.

- Я не голодна, - она гневно отодвинула тарелку.

Он тоже уже не хотел есть. У него был сейчас аппетит к... другим вещам.

- Не ведите себя как ребенок, Робин.

- Разве так?

- Ну да.

- Ну, если великий Чезаре Гамбрелли говорит так, значит так!

- Зачем вы все время провоцируете споры между нами, Робин?

- Разве?

- Вы же знаете.

Одно Робин знала наверняка - она хочет этого мужчину.

Она видела, как он смотрит на нее. Видела желание в его глазах, пока он это не скрыл. Все ее тело стонало от желания!

Но она не хотела хотеть его!

- Простите, - Робин не скрывала сарказма. - Очевидно, мне хочется спорить, когда мужчина затаскивает меня в постель с помощью шантажа.

Чезаре присвистнул:

- Ваша роль моей жены состоит в том, чтобы быть матерью Марко и моей любовницей!

- Я не хочу быть вашей любовницей, - убежденно сказала Робин, хотя ее тело протестовало против такого предательства.

- Все свидетельствует об обратном, моя дорогая Робин, - поднял брови Чезаре.

- Негодяй! - Она вскочила, взбешенная его уверенностью. - Негодяй, негодяй, негодяй! - повторяла она. - Вы мне противны, Чезаре Гамбрелли!

- Может, покажете мне, как я вам противен, Робин? - он обошел стол и подошел к ней.

Это уж слишком. Я слишком далеко зашла, призналась себе Робин, отступая.

Она хотела, чтобы он выслушал ее, ее требования, и уж никак не хотела провоцировать физический ответ.

Не хотела?

Сердце заколотилось, она чуть не задохнулась, когда Чезаре закрыл ее рот поцелуем - горячим, голодным, зовущим, не оставляющим возможности не ответить.

Неподвластно ей отозвалось ее тело, она забыла свои намерения и хотела только, чтобы это не кончалось, отчаянно хотела этого человека, как никогда еще никого и никогда.

Она жадно отвечала на его поцелуи, вцепившись пальцами в темную массу его волос, ее тело плотно прижималось к его.

Огонь. Эта женщина настоящий, сжигающий огонь.

И Чезаре хотел расплавиться в ее пламени. Он желал, страстно желал потеряться в этом аду вместе с ней.

Он еще сильней прижался к ее губам и вновь распустил ее волосы, чтобы погрузить свою руку в это душистое шелковое чудо. Другая рука неустанно двигалась по телу Робин, трогая, гладя, лаская его изящные изгибы. Чувствуя ответную дрожь, он поднял подол платья, и его рука опустилась ниже.

Девушка тяжело задышала, когда рука Чезаре коснулась обнаженной кожи над чулками. Ее дыханье вырвалось коротким вскриком, потому что его рука легко проникла в ее шелковые трусики, нашла центр ее желанья, трогая и гладя там.

Чезаре чувствовал, как она расцветает и раскрывается ему. Продолжая целовать Робин, мужчина перенес вторую руку с волос на спину, нащупал и расстегнул длинную молнию платья, которое соскользнуло и легло облаком вокруг ее ног. Он сразу положил руку ей на грудь - размер груди идеально подходил его ладони - и теперь легонько, большим пальцем гладил сосок.

Робин находилась как будто в наркотическом сне с того самого момента, когда его губы коснулись ее губ. С этой вулканической страстью, которая сжигала ее весь вечер, бороться было нельзя. Она еле дышала, когда Чезаре прекратил целовать ее в губы и, наклонившись, взял в рот отвердевший сосок, трогал его губами, зубами, забирал в рот поглубже, а вторая рука продолжала ласкать ее между ног.

Ее дыхание стало стоном, она двигалась в древнейшем ритме, крепко прижимаясь к нему и ощущая сотрясающее землетрясение внутри. Потом вдруг случилось освобождение, прошло напряжение и пришло счастливое блаженство, блаженство...

Лучше бы оно никогда не кончалось.

Глава шестая

Можно ли выйти с достоинством из этой ситуации? - с болезненным смущением думала Робин, придя в себя несколькими секундами позже.