Но это было совсем не то, что ему помнилось по прошлому опыту, не те волшебные ощущения, которые превосходили все, что он до того в своей жизни испытывал с женщинами, и теперь у него иногда мелькали сомнения, а было ли это вообще.

Но оно было. И именно с ней, с Эл-Ит. Чудесное взаимопонимание на тонком уровне, касание в ответ на касание, взгляд в ответ на взгляд, каждое желание вызывало ответную реакцию и затрагивало такие струны, которые, как ему казалось, они уже теперь совершенно утратили.

Может ли быть, что эта отчаявшаяся и такая требовательная к нему женщина — та самая смешливая Эл-Ит, которая научила его плотским радостям, о которых до нее он не имел представления?

— Почему мы не можем стать такими, какими были тогда? — все спрашивал и спрашивал он.

— Но ведь тогда я только что приехала оттуда, Бен Ата.

— Но ты ведь все-таки оттуда! Или откуда?

— О нет, Бен Ата, я больше не оттуда. Уверяю тебя, я уже не оттуда.

И она уцепилась за мужа обеими руками, как будто тонула и ее мог спасти только он — активными действиями.

У Эл-Ит было такое ощущение, что если Бен Ата сейчас не сотрет ее в порошок, не сокрушит, не собьет с ног, не проникнет в нее глубоко, не снимет с нее напряжение, она просто лопнет, сойдет с ума. А почему — не имела ни малейшего понятия. Это все Зона Четыре! И никуда от нее не деться.

И тем не менее Эл-Ит все время прислушивалась — не умолк ли барабан, полная надежд, что когда-то же он замолчит, рано или поздно она сможет ускакать обратно в свою страну, снова стать самой собой.

Наступит такой день, барабан смолкнет, и она будет свободна.

Эл-Ит даже представила себе, как, восстановившись в атмосфере прохладного свежего воздуха, обретя свой истинный облик, она сможет потом опять встретиться с Бен Ата, и у них снова будет всё это, — именно то, о чем муж вспоминал с таким восхищением.

Но, хоть ее и обуревали эти мысли, Эл-Ит не верилось, что подобное хоть когда-то осуществится.

А потом случилось вот что.

Как-то утром Бен Ата оставил свое войско и поскакал вверх по холму, но не обнаружил Эл-Ит в павильоне и отправился искать жену в парк. И увидел ее там вместе с ребенком на противоположном берегу длинного пруда, на круглой белой платформе-помосте. Его отделяла от них только завеса брызгающей воды, барабанный бой бил Бен Ата в уши. Позади Эл-Ит стеной стояла вода — это плескали фонтаны овального пруда. В воздухе витал аромат лавров. В лучах солнца блестела влажная зелень парка. Солнечный свет, казалось, лился отовсюду. По всему парку разносилось эхо барабанного боя. И там, в самом центре этого золотого сияния и барабанного боя, находилась Эл-Ит. Аруси лежал рядом с матерью на подстилке из сине-белой ткани. Казалось, от нее самой исходил ослепительный свет. Из-под задравшегося желтого платья виднелись загорелые ноги и тонкие руки. Эл-Ит наклонилась над ребенком, очень сосредоточенная, в этот момент для нее исчез и он, Бен Ата, и весь мир. Он даже не старался ступать потише, но топот его тяжелой солдатской походки заглушался шумом барабана и плеском воды в фонтанах, и Бен Ата сумел приблизиться незамеченным. Он стоял совсем рядом, но Эл-Ит его не замечала. Она сосредоточилась и вся ушла в созерцание сына. Ребенок размахивал крошечными ручками и ножками, довольно ворковал, греясь в лучах материнского обожания. И Бен Ата с горечью в сердце ощутил свою неуместность. Казалось, Аруси излучал радость жизни и любовь. Эл-Ит прикоснулась к его ножкам, обхватила их ладонями и стала поглаживать, водя по ним руками вверх и вниз. Она всматривалась в личико малыша, для чего наклонялась низко, так пристально, придирчиво, с такой заботой, какой Бен Ата раньше в ней не замечал. Уж на него-то она никогда так не смотрела! Бен Ата стоял там, буквально затаив дыхание, твердо решив понять, что она делает, — потому что знал: ему это необходимо, иначе его буквально задушит ревность.