Она хмурится, морщит лоб, вспоминает.

– Нет, ничего такого…

– Незнакомые люди, которые ошиблись адресом, телефонные звонки, странные письма?

Эмма качает головой:

– Не припомню… Нет.

– Ключ не теряли? Может, сумочку забыли или кража?

Она снова качает головой. Нет, нет и нет.

– То есть ничего путного совершенно не приходит в голову? – настаивает Шибаев.

Она пожимает плечами:

– Нет… По-моему.

– Как фамилия знакомого из налоговой?

Она вспыхивает.

– Это обязательно?

– Не знаю пока. На всякий случай. Не переживайте, он меня даже не заметит.

– Толик. Анатолий Ильич Варга, восьмой кабинет.

– Хорошо. Вы завтра работаете?

– Да, с полдевятого утра. Мы открываемся в девять.

– А отбой?

– В восемь.

– Вы завтра как?

– Весь день, до восьми.

– Я буду где-нибудь рядом. Не оглядывайтесь, идите домой как обычно. Кроме того, я загляну к вам днем, хочу посмотреть на сотрудников. Когда лучше?

– Часов в одиннадцать все будут. – Она смотрит на него оценивающим взглядом и вдруг выпаливает: – Вам нужно изменить прическу!

– Договорились. В одиннадцать. И еще! Поменяйте хотя бы замок.

Он оставляет без внимания ее замечание насчет прически, отмечая тем не менее, что она тоже знает, что ему нужно делать. Они все знают, что ему нужно делать. Уверены, что знают. Он поднимается. Она идет в прихожую проводить. Запирает дверь и возвращается в кухню. Наливает себе кофе, отпивает, глубоко задумывается. На лице ее выражение досады, она уже не уверена, что поступила правильно. И подруга говорит – рассосется, не бери в голову, тебе все кажется. Этот Александр Шибаев… Серьезный мужчина, вопросы задает в лоб, смотрит – как будто не верит ни одному твоему слову. Она зябко передергивает плечами, хотя в квартире жарко. Может, не надо было? Вообще не надо! Может, кажется? И с прической вылезла… Кто только за язык тянул! Его аж перекосило.

Она моет посуду и думает о Шибаеве…

…Он был на похоронах Варги. Тот, кто однажды назвал себя мстителем. Высокопарно, но в точку. Разве он не мститель? Мститель и есть.

Ему было интересно посмотреть на семью шантажиста, чью судьбу он так резко изменил. Жена, толстая неприятная бабеха, бледная тонкая дочка, обе в черном, заплаканные. Коллеги, друзья, соседи. Виновник скорби, муж и отец, мелкий вымогатель, шантажист и рэкетир, важный, серьезный, неподвижный, со сложенными на животе руками. Ушел. Навсегда. Когда гроб опускали в страшную сырую яму, жена заголосила, и дочка прижала мать к себе и стала что-то ей говорить. Их горе было подлинным и чистым. Они осиротели. Их жалко. Им невдомек, что их муж и отец попал в капкан, который сам же расставил. Решил, что он охотник, а оказалось, что мелкий глупый хищник. Хорек.

У него мелькнула мысль, показавшаяся ему забавной. Он даже сделал шаг, чтобы подойти к ним поближе и выразить соболезнования, но после секундного колебания от этой мысли отказался. Не нужно множить сущности без необходимости… или как там сказал мудрец. Прокалываются на мелочах.

Он кивнул лежащему в гробу Варге и пошел по аллее к выходу.

Это был край кладбища, расширявшегося в сторону бескрайнего пустыря; могилы здесь были свежие, еще без памятников. Где-то здесь, подумал он, замедляя шаг. Вот! Венки, прибитые к земле дождем, черные ленты, увядшие свежие цветы… Та женщина! Он постоял у невысокого холма. Он был на ее похоронах… Когда же? Всего пару недель назад, а кажется – прошла вечность.