…Машину словно выдернули из чьих-то цепких лап, и она, устроив небольшое цунами, зависла над поверхностью затона. Из разбитых окон с ревом рванулась наружу вода; дверца со стороны водителя мотнулась в сторону и повисла, напоминая вывихнутую руку; нос со смятым капотом и разбитыми фарами был испачкан илом. С грохотом приземлили помятый механизм на твердую почву; зрители подошли ближе…

В машине был человек. Женщина. В красном платье. На пассажирском сиденье. Водительское место было пусто.

– Выпал, – сказал начальник порта. – Не иначе как выпал. Надо искать.

Водолазы работали еще около часа, но тело водителя найдено не было.

– Тягун… – пробормотал сторож. – Могло вынести на стремнину.

– Не, воды мало, – возразил один из водолазов, – течения почти нет, вот в половодье – тогда да, а сейчас нету. Не похоже, что там был еще кто…

Труп пассажирки вытащили из машины и положили на асфальт. Это, как уже упоминалось, была молодая светловолосая женщина в красном вечернем платье с блестками по вороту. Лицо ее было разбито, видимо, от удара о приборный щиток, широко раскрытые голубые глаза смотрели в небо. На шее – продолговатый синяк от впившегося ремня безопасности. Лисица, усевшись на корточки, внимательно ее рассматривал. Картина вызывала озноб и желание отвернуться…

Вещи – сумочка, белый плащ и туфли – лежали поодаль от тела хозяйки. Капитан открыл сумочку: паспорт, мобильный телефон, ключи, косметичка, кошелек с небольшой суммой, сигареты и вскрытый конверт…

Погибшая, Лидия Владимировна Мороз, тридцати четырех лет от роду, не замужем, проживала, судя по адресу на конверте, по улице Пушкина, тридцать, в пятнадцатой квартире. Машина, черный «БМВ», была зарегистрирована на Белецкого Игоря Семеновича, проживающего на проспекте Мира, двадцать, в квартире двенадцать.

…Улица Пушкина находилась в спальном районе; Лидия Владимировна Мороз снимала жилье около полугода, как показала квартирная хозяйка, ахающая суетливая тетка. Девушка приехала из глухой провинции завоевывать город. Скорее всего, из искательниц приключений, как подумалось капитану; вряд ли работала, но платила исправно. Квартирная хозяйка отперла им дверь. Скромная двушка, безликая, ничего не говорящая о жившей здесь женщине. Порядок, пустота, ни безделушки, ни брошенного шарфика или тапочек. Нет, тапочки были – аккуратно задвинутые под вешалку, красные, маленькие, в цветочек. Впрочем, были еще одежда и обувь. Немного, но хорошего качества, недешевая. Капитан вспомнил золотые украшения, дорогую сумочку… Видимо, она неплохо зарабатывала.

Его внимание привлекла цветная фотография на прикроватной тумбочке. Лидия Мороз с молодой женщиной, сестрой или подругой, за столиком кафе. Белые брюки, топы на бретельках; желтый песок пляжа, синее море…

– Лида хорошая была, скромная, платила вовремя, – бубнила хозяйка.

– У нее были друзья? – спросил капитан. – Мужчины?

– Не знаю, свечку не держала, – поджала губы женщина. – Все было тихо, пристойно. Может, и приходили, девушка молодая, неженатая, но без гулянок. Я ей сразу сказала: никаких гулянок, мне неприятности не надо. И деньги за два месяца вперед.

– Она где-то работала?

– Откудова я знаю? Не знаю я ничего. Может, и работала, кто их сейчас разберет. Я не спрашивала, она не говорила. Девушка красивая, свободная, не в монастыре.

– У нее есть семья?

– Она не из нашего города, откуда-то из райцентра. Точно не знаю. Про семью она не говорила.

Она была неприятна капитану, эта тетка, озабоченная, как бы чего не подумали, больше, чем смертью постоялицы.