И толпа завсегдатаев обрушилась на меня со всех сторон, так яростно орудуя бильярдными киями и ножками от стульев, что в моей груди невольно зародилось сомнение: а слышали ли они вообще когда-нибудь в своем долбаном Олдервиле о правилах цивилизованного гостеприимства?

Сообразив наконец, что словесные аргументы тут заведомо бесполезны, я покрепче ухватил Змеюку левой рукой, а правым кулаком принялся направо и налево вколачивать священные принципы вежливости в тупоумные головы нападавших. Подозреваю, что именно тогда превра-тился в руины роскошный бар «Элит-паласа». На поверку тот дурацкий бар оказался на ред-кость непрочным. За всю свою предыдущую жизнь мне еще не приходилось видеть, чтобы люди пробивали своими головами стены так легко, будто чертово сооружение было целиком возведено из папиросной бумаги. Не прошло и двух минут, как около дюжины чудом уцелевших забияк позорно бежали с поля боя, высыпав на улицы городка с истошными воплями:

— На помощь! Убивают! Поднимайтесь, граждане Олдервиля! Брехливая Собака вот-вот вцепится в наши глотки! Грудью встаньте на защиту ваших домов, ваших любимых чад и домочадцев!

Случайный человек мог бы даже подумать, будто на Олдервиль напали апачи, которые намерены спалить весь город дотла, — с таким остервенением вопили разобиженные граждане, обзывая меня разными нехорошими словами и осыпая градом свинца изо всех видов оружия, когда я, взобравшись на Капитана Кидда, с достоинством направился в сторону Брехливой Собаки.

Выехав из городка, я на всякий случай свернул с главной дороги и двинулся сквозь густые заросли по едва приметной, мало кому известной старой тропе, поскольку знал, что целая толпа жителей Олдервиля уже отправилась в погоню за мной. И хотя я был уверен, что Капитан Кидд с легкостью уйдет от любых преследователей, но все же малость опасался за жизнь Змеюки. Ведь тот легко мог оказаться жертвой шальной пули, ежели кому-нибудь из оддервильцев удалось бы случайно оказаться от нас на расстоянии револьверного выстрела. Местами заросли становились почти непролазными, и, как мне теперь кажется, Мургатройда привели в чувство колючие ветки молодых деревьев, непрерывно хлеставшие его по лицу. А придя в себя, он немедленно принялся за старое.

— На помощь! — вопил он так, будто его резали. — Негодяй! Ты везешь меня вовсе не в Брехливую Собаку! О нет! Ты хочешь обманом умыкнуть меня в глухие холмы, чтобы там, без лишних помех, насладиться зрелищем моей агонии! На помощь, люди добрые! Спасите! Спаси-те!

— Заткнись! — презрительно фыркнул я. — Раз совсем ничего не соображаешь, так уж лучше бы помолчал! Просто мы едем более короткой дорогой!

— Но ведь никакой другой дороги, кроме как по мосту через Индейскую реку, отсюда в Брехливую Собаку нету! — От удивления Змеюка даже на секундочку прекратил свои отчаянные вопли.

— Почему же нету? — в свою очередь удивился я. — Очень даже есть. Мы прекрасно переправимся по пешеходному мосту!

— Что? — испуганно взвизгнул Мургатройд. — Как?!

И, продолжая непрерывно завывать от ужаса, он принялся конвульсивно дергаться. В конце концов он порвал на части свою куртку, за которую я его держал. Мне не сразу удалось сообразить, что я сжимаю в руке одну только эту драную куртку, а сам Змеюка вывалился из нее на землю и, негромко подвывая, уже со страшной скоростью удаляется от меня на четвереньках… Стряхнув оцепенение, я пустился в погоню, но негодяй так хитро и замысловато петлял между высокими пнями и деревьями, что мне все никак не удавалось его догнать, и я уже начинал по-думывать, не упростить ли процесс поимки, подстрелив его в левую ногу. Все же он допустил непростительную ошибку, попытавшись вскарабкаться на высоченное дерево.