Она так часто видела Джеймса в своих снах, так часто думала о нем, вспоминала его, что увидев его и поняв, что он переживал не меньше нее, потеряла все свое выстраданное за долгую разлуку спокойствие. У нее перехватило горло, тело стало ватным.

Джеймс похудел, значит, тоже страдал и изведал боль разлуки. На какой-то момент ей захотелось броситься к нему и заключить его в объятия.

Как будто прочитав ее мысли, он сделал шаг ей навстречу, и Трейси тотчас же взяла себя в руки, вспомнив, что не должна поддаваться слабости.

— Не подходи слишком близко, — предупредила она. — Я вся в муке и испачкаю твой костюм. Мне говорили, что вы приедете к Рождеству. Давно ты вернулся? А Кларисса… с ней все в порядке?

Трейси говорила не умолкая, стараясь словами заполнить болезненную пустоту внутри себя, удержаться от малодушных слез, от того, чтобы сказать ему: несмотря ни на что, она не могла жить без него.

— Мы прилетели утром, трансатлантическим рейсом, — тихо сказал Джеймс. — С Клариссой все в порядке. Трейси, пожалуйста…

В кухню вошла Люси, и он замолчал.

— Вот твоя поздравительная открытка, — с важным видом заявила девочка. — Мама сказала, что я могу послать ее тебе, но, я думаю, лучше отдать прямо сейчас.

Наклонившись, он взял открытку и к удивлению Трейси сказал:

— Может быть, ты сохранишь ее для меня до Рождества? — А потом, глядя ей прямо в глаза, спокойно пояснил: — Я хочу, чтобы вы с мамой провели Рождество в моем доме, Люси. Как тебе это понравится?

— А Руперт тоже будет там? — спросила девочка.

Джеймс рассмеялся.

— Да, Руперт тоже будет.

Как только Джеймс мог? Как посмел использовать против нее Люси? Должен же он понимать, что она не может, не должна принимать подобное приглашение…

— Извини, — официальным тоном начала Трейси, — но я боюсь, что это невозможно…

Она замолчала и сделала ошибку, посмотрев на него. Боль, тоска, любовь, читавшиеся в его глазах, перевернули ее сердце. Трейси захотелось крикнуть, что ей не нужен никто, кроме него.

Люси, обхватив ее руками, умоляла согласиться. И Трейси, вдруг почувствовав внутри себя ребенка Джеймса, пока еще незаметного постороннему взгляду, услышала свой дрожащий голос, принимающий приглашение. Да, они проведут Рождество в «Голубятне».

После этого Трейси почувствовала себя как на американских горках: Джеймс решил ковать железо, пока оно горячо. Он приедет за ними в канун Рождества и отвезет обратно после Нового года.

— Но это слишком долго, — запротестовала она. — Рождество… Новый год…

— Слишком долго?

Улыбка, появившаяся на его губах, была мимолетной и горькой. Но внутренний голос и так настойчиво твердил Трейси, что, позволив себе напоследок провести с ним время, она поступила опрометчиво…

Энн, услышав, что они не смогут прийти к ним, нисколько не обиделась.

— Я рада тому, что вы наконец-то взялись за ум, — напрямик сказала она Трейси, совершенно неверно оценив ситуацию. — Он уже знает о ребенке?

— Еще нет…

— Отложили до Рождества? — спросила подруга с пониманием. — Несколько необычный подарок.

Трейси промолчала. У нее не было намерения говорить Джеймсу о ребенке.