Калландра смотрела на него, не проявляя пока сколько-нибудь заметного интереса.

– По словам жены, у него есть брат, – продолжил Монк, чуть заметно улыбнувшись, – полная ему противоположность. Он жестокий, безжалостный и живет где-то неподалеку отсюда…

– В Лаймхаусе? – удивленно спросила Дэвьет. – Почему именно здесь?

– Видимо, он сам так захотел. Он живет сам по себе, получая иногда подачки от Энгуса – так зовут его пропавшего брата. Несмотря на то что они столь разные люди, Энгус не захотел прекращать с ним отношений, хотя его жена утверждает, что он боялся Кейлеба.

– Значит, Энгус – это тот, кто пропал?

Огонек стоявшей на столе свечи вдруг замигал. Свечку воткнули в пустую бутылку из-под джина, и теперь по стеклу стекали капли сала.

– Да. Его жена очень опасается, что Кейлеб убил ее мужа. По-моему, она просто убеждена в этом, – рассказал детектив.

Калландра нахмурилась.

– Ты сказал, Кейлеб? – Она машинально протянула руку и поправила свечу.

– Да. А что? – спросил Монк.

– У него необычное имя. Не то чтобы совсем неизвестное, но и не слишком распространенное. Всего несколько часов назад мне рассказали об одном жестоком человеке по имени Кейлеб Стоун, который живет в этом районе. Он изувечил мальчишку и порезал лицо женщине.

– Это он и есть! – тут же заявил Уильям, чуть подавшись вперед. – Брат Энгуса Стоунфилда. Но Кейлеб запросто мог укоротить собственную фамилию, отбросив ее вторую половину. Все это очень похоже на то, о чем говорила Женевьева. – Сказав эти слова, Монк неожиданно осознал, как ему до сих пор хотелось, чтобы его предположение оказалось ошибочным, а представление Женевьевы о девере – неверным. Но теперь всем сомнениям наступил конец.

Миссис Дэвьет покачала головой.

– Боюсь, если все это так, твоя задача окажется не только важной, но и исключительно трудной, – заметила она. – Возможно, Кейлеб Стоун действительно виновен, но это будет очень тяжело доказать. Здесь его мало кто любит, но страх перед ним может заставить людей молчать. Я думаю, ты уже проверил более обычные причины его исчезновения?

– Как деликатно сказано, – заметил сыщик довольно резко. Раздражение у Монка вызывала не сама Калландра, а сложившиеся обстоятельства и собственное бессилие. – Вы имеете в виду долг, кражу или другую женщину?

– Что-то в этом роде…

– Они кажутся мне маловероятными, хотя я и не сбрасываю их полностью со счетов. Я проследил за всеми его передвижениями в тот день, когда его видели в последний раз. Он добрался до Юнион-роуд – это примерно в миле отсюда.

– Ах…

Прежде чем Уильям успел еще что-то сказать, он краешком глаза заметил какое-то движение и, обернувшись, увидел стоявшую в дверях Эстер. Хотя до этого он уже видел ее издали в полумраке склада, эта встреча лицом к лицу оказалась для него неожиданной. Сыщик, наверное, не меньше дюжины раз обдумывал, что скажет ей, когда они увидятся, и как сделает вид, словно между ними ничего не изменилось после решения суда в Эдинбурге. Сейчас, обратив взор к прошлому, Монк неожиданно ощутил желание вновь вернуться в те, несомненно лучшие для них, времена. Им обоим с трудом удавалось держаться так, будто бы тогда ничего не произошло. Если мисс Лэттерли вновь вспомнит о Фэррэлайнах, Уильям вполне сумеет это понять, хотя эта тема способна вызвать у нее прилив самых разных чувств, и ему не следует забывать об этом.

Она, наверное, не станет напоминать ему, как они оказались запертыми в небольшой комнате, словно в ловушке, или о том, что тогда произошло между ними. Это будет настолько бестактно, что для ее слов не найдется оправдания.