Изменить размер шрифта - +

Ему следовало бы знать, что она собирается в те места. Этот поступок мисс Лэттерли вызывал у Монка чувство гордости и был для него вполне понятен с точки зрения ее профессиональной подготовки. Тогда почему же он так рассердился? А ведь его действительно охватило раздражение! Стоя на крыльце в ожидании, пока служанка собирала вещи, складывая их в саквояж с мягкими боками, Уильм почувствовал, как его тело напряглось, а руки едва не сжались в кулаки. Эстер бросилась туда очертя голову! Собственное мнение оставалось для нее дороже всего. Она никогда не прислушивалась к чьим-либо советам, оставляя их без внимания. Монк до сих пор не встречал столь властной и своевольной женщины, которая часто колебалась там, где следовало проявить твердость, и оставалась непреклонной, когда возникала необходимость действовать с определенной гибкостью. Он пытался образумить ее, но все его усилия приводили лишь к ссорам. Детектив уже не мог вспомнить, сколько раз между ними возникали стычки по той или иной причине.

Служанка вскоре вернулась с саквояжем в руках. Монк ловко подхватил его и, торопливо поблагодарив девушку, вновь вышел на улицу, направляясь к площади, где, как было ему известно, он мог нанять кеб.

Оказавшись в Лаймхаусе, Уильям быстро узнал, где находится склад на Парк-стрит, превращенный теперь в больницу для тифозных. Стоило ему спросить о ней у какого-нибудь прохожего, как лицо у местного жителя сразу делалось испуганным, а голос начинал звучать тише.

На всю оставшуюся у него сдачу сыщик купил полдюжины горячих пирожков с мясом. Со свертком с этими пирожками под мышкой и саквояжем в руке он прошел через широкий дверной проем и поднялся по низким ступенькам. Запах человеческих испражнений, сырого дерева, угольного дыма и уксуса ударил ему в нос, прежде чем он успел достичь главной комнаты, которая раньше, вероятно, использовалась в качестве хранилища для тюков шерсти, хлопка или других подобных товаров. Теперь это помещение слабо освещалось несколькими сальными свечами, а его пол был целиком устлан соломой, накрытой одеялами, под которыми Монку удалось разглядеть фигуры не менее восьмидесяти лежащих людей, отличающихся друг от друга, похоже, лишь разной степенью измождения и страданий.

– Вы принесли ведра? – донесся до него чей-то голос.

– Что? – Стремительно обернувшись, Уильям увидел смотревшую в его сторону женщину с усталым, испачканным сажей лицом. Ее немного сальные светлые волосы были собраны в пучок, сбившийся теперь на затылок. Монк обратил внимание на ее широкую грудь и мощные бедра, но вот плечи незнакомки показались ему опущенными, и он не мог определить, была ли тому причиной привычка или усталость. Лицо женщины почти ничего не выражало. Она видела слишком многое, чтобы волноваться из-за чего-либо еще, кроме надежды или печали. И тем более не стоило переживать из-за незнакомца, у которого могло не оказаться ведер. Она давно привыкла к разочарованиям.

– У вас есть ведра? – повторила женщина свой вопрос уже не так громко, поскольку убедилась, что услышит отрицательный ответ.

– Нет, я пришел к леди Калландре Дэвьет. Извините. – Детектив бросил саквояж на пол. – Хотите горячий пирожок?

Женщина раскрыла глаза чуть шире.

Развернув газету, Монк протянул ей один из пирожков. Он еще сохранил тепло, а тесто оказалось рассыпчатым. Маленький кусочек отломился и упал на пол.

Женщина колебалась совсем недолго – ноздри у нее расширились, стоило ей уловить приятный аромат.

– Хочу. – Она торопливо взяла угощение и откусила кусок, словно опасаясь, что гость, чего доброго, передумает. Она уже забыла, когда в последний раз пробовала такой деликатес, тем более чтобы его предлагали ей в качестве угощения.

– Леди Калландра здесь? – спросил сыщик.

– Да, – ответила незнакомка с набитым ртом. – Я сейчас ее позову.

Быстрый переход