|
От Умара всего можно ждать. Времени у него было более чем достаточно. И не падать духом, если сразу ничего не найдет. Раз, другой, третий — всю квартиру разберет и сложит, но деньги найдет. Он так уже привык к этим еще не найденным деньгам, что и представить себе не мог, как он будет жить без них. Он услышал какой-то звук. Господи, да это ж Умар сопит во сне, как детка малая. Спит, скотина, а он должен сидеть и ломать голову, куда этот жмот засунул свои треклятые деньги… Ничего, братец Умар, найдем. Не думай, что ты такой уж хитрый. Найдем. Он откинулся в кресле. То ли от волнений, то ли от близости денег он чувствовал себя так, будто проработал в поле целый день. Он прикрыл глаза и задремал. И тут же словно какая-то сила выбросила его из сна. Как он сразу не подумал об этом? Если и не удастся сразу найти деньги, надо попробовать отыскать кого-нибудь из его клиентуры, может, кто-нибудь что-нибудь слышал. Хоть какая-то ниточка, хоть обрывок ее могут обнаружиться. Нелегко, конечно, но он сможет… Он опять задремал, на этот раз уже спокойнее…
Глава 18. «Пиво только для членов профсоюза»
Может быть, оттого, что Яков Михайлович Кипнис очень любил жену, может быть, оттого, что за двадцать пять лет семейной жизни развились в нем какие-то телепатические способности, но как точнейший сейсмограф он мгновенно чувствовал перемены в ее настроении и особенно в отношении к себе. Вот уже несколько дней он явственно ощущал напряжение, которое скапливалось в душе Иринки. И дело, похоже, не только в том, что все это целительство неумолимо заходило в тупик и она это чувствовала. Похоже, что кто-то понравился ей, а она, со своей самоедской честностью, тут же кинулась с энтузиазмом грызть себя. Не то чтобы часто, но несколько раз такие вещи с ней уже случались. Неким херувимом, начисто лишенным ревности, он, конечно, не был, но и на роль Отелло тоже не претендовал. Дело ведь не в том, понравился или не понравился ей какой-то мужик. Ведь случалось и с ним, что чьи-то улыбающиеся глазки заставляли сильнее биться его немолодое сердце. Это все чепуха. Пока они любят друг друга, пока доверяют друг другу, пока каждый ценит внимание и преданность другого, все это совершеннейшая чепуха. Он припарковал «тойоту» рядом с их старой «вектрой» — неужели так и не удастся продать ее хоть за гроши — и вошел в подъезд. Лифт опять не работал, и он начал медленно подниматься по лестнице. Лучше всего не играть с ней в домашние игры, и уж подавно в молчанку. Он слишком хорошо знал ее, чтобы не представлять, как смутно у нее может быть на душе, когда она недовольна собой. С другой стороны, откуда в нем эта уверенность, что роман ее — если это действительно роман — не слишком серьезен? Это, дорогой Яков Михайлович, строго сказал он себе, уже попахивает наглой самоуверенностью. Жена действительно уже была дома. Никаких планов поведения он никогда заранее не составлял и полагался только на интуицию. Он посмотрел на Иринку, подошел к ней и, как обычно, поцеловал ее в щеки и кончик носа. — Ну, как дела, моя ученая целительница? Что так невесела, мышка лабораторная? Ирина Сергеевна посмотрела на мужа, несколько секунд помолчала, словно не зная, как себя вести, и вдруг обняла его за шею. — Самое главное условие для счастливой семейной жизни — это не совсем чистая совесть одного из партнеров, — скрипучим нравоучительном тоном сказал Яков Михайлович. — Яша, у тебя, оказывается, есть совесть? — испуганно спросила Ирина Сергеевна. — Почему ты мне никогда ничего не говорил о ней? — Прости, любовь моя, я просто никогда не пользовался ею, вот и не замечал. Они оба рассмеялись. Хорошо, что тучка была маленькой, и ее быстро сносило ветром двадцати пяти вместе прожитых лет и крепостью надежного дома. |
