– Хреновая там палата, – сказал он, когда добровольные санитары ушли. – На юг выходит, солнце слишком жаркое, а кондиционера нет. Короче, совок совком…

– Здесь тоже кондиционера нет, – заметил Саня.

– Так солнце не такое жаркое…

– А если Михей?

– Ты видел пацанов, которые меня сюда принесли? Это моя охрана. Они там за дверью сидеть будут. Стволы у них. Так что за меня не переживай…

– А за себя?

– За себя переживать будешь, когда меня отсюда выпишут. Или когда сам уйдешь… Михей тебе жизни не даст. Пока не добьет, не успокоится. Выход у тебя, парень, только один – бежать отсюда как можно дальше…

– А Паша?.. Может, он еще жив?

– А если нет?

– Если нет, надо будет отомстить.

– Если ты мужик, то отомстить, конечно, надо. Только где ты винтовку возьмешь?

– Винтовку? – спохватился Саня. – Какую винтовку?

Он, конечно, совсем не прочь отомстить своему обидчику. Но строить столь опасные планы с таким же бандитом, как Михей, это уже слишком.

– Вот и я говорю, какую? – Проницательно и насмешливо глянул на него Захар. – Я тебе в этом помогать не собираюсь, так что лучше закрыть тему. Тебе бы сейчас из ситуации выкрутиться, а потом уже с винтовкой вопрос решать…

– Винтовку всегда найти можно. Было бы желание.

– Например?

– Мы же закрыли тему.

– Это я закрыл. А ты открыл… Да ты говори, говори. Это нормально. Груз у тебя на душе, выговориться надо… Где винтовку достать можно?

– Ну, в Чечню можно съездить. Это трудно, если бояться. А если нет, то запросто можно туда-сюда сгонять. Там этого добра навалом. Пацаны, если что, помогут… Только я никуда не поеду.

– Понятное дело… А что за пацаны? Друзья твои?

– Нет, не друзья. Мои друзья уже дембельнулись. Осень девяносто четвертого осталась. Там у меня много знакомых ребят…

– Но ты никуда не поедешь.

– Нет.

– И правильно. Если очень захотеть, то ствол и здесь можно найти… Но не будем об этом. Ты мне про Чечню расскажи. Как там сейчас дела?

– Как сажа бела…

Саня стал рассказывать о Чечне, как весной девяносто пятого их туда забросили, как они оказались в самом пекле, но Захар слушал вполуха, а вскоре и вовсе заснул. Поздно уже, а ему недавно сделали обезболивающий укол. Его можно понять…

– Ты за меня не бойся, здесь хорошо, – совсем неубедительно сказал он.

Небо красное, облака свинцово-черные. Трава зеленая, а на ней роса рубинового цвета.

– Ты живи. Тебе ко мне рано… А я поехал. Степку нашего буду искать, он где-то здесь, может, в траве лежит.

В нос вдруг ударил острый запах нашатыря, и Лариса открыла глаза. Серый в разводах потолок над головой, толстощекий врач с сизым носом держит ватку, человек в форме капитана милиции смотрит на Ларису с суровой жалостью в глазах. А на столе под покрывалом лежал Паша. Во лбу дыра, лицо и тело изъедены гнилью, тошнотворный запах тлена…

Ларису привели сюда на опознание. Увидев покойного мужа, она свалилась в обморок. Потому он и привиделся ей – живой, но на том свете… Наверное, она сходит с ума.

Девушка поднялась на ноги, еще раз глянула на труп… Тело пролежало в лесу не одну неделю, потому находилось в столь ужасном состоянии. Но все-таки Лариса узнала мужа. Хотя не хотела в том признаваться. Прежде всего самой себе…

– Ну, что скажете, Лариса Степановна? – спросил капитан.