– Но сейчас мы умираем, – проговорила Минерва. – И время работает против нас. Истина превратилась в легенду. Но, Эцио, Пророк и Лидер, хоть ты и обладаешь физической силой обычного человека, воля твоя равна нашей, и ты сохранишь наши слова…

Эцио восторженно смотрел на нее.

– Пусть мои слова подарят кому-то надежду, – продолжила она. – Не медли, ибо времени мало. Опасайся Борджиа. Опасайся креста тамплиеров.

В Сокровищнице потемнело. Минерва и Эцио остались одни, купаясь в постепенно затухающем теплом свете.

– Дело сделано. Сообщение доставлено. Мы все ушли из этого мира. Теперь всё зависит от тебя. Больше мы ничего не может сделать.

А потом наступила темнота и тишина, Сокровищница вновь стала обычной темной подземной комнатой, в которой ничего не было.

И тем не менее…

Эцио пошел к выходу, кинув взгляд на корчащееся в предсмертной агонии, окровавленное тело Родриго Борджиа, Испанца, Папы Александра VI, главы Ордена тамплиеров. Но теперь Эцио не смог заставить себя подойти и нанести сoup de grace, удар милосердия. Мужчина, казалось, умирал от своей собственной руки. По мнению Эцио, Родриго принял яд, без сомнения, некую кантареллу, которой он отравил столь многих своих врагов. Что ж, пусть он ищет свой собственный путь в Ад. Эцио не собирался проявлять к нему милосердие, подарив легкую смерть.

Он вышел из мрака Сикстинской капеллы. В солнечный свет. В открытой галерее он увидел своих друзей и братьев-ассасинов – членов Братства, с которыми он пережил множество приключений и избежал множества опасностей. Они ждали его.

ЧАСТЬ 1

Однако же нельзя назвать и доблестью убийство

сограждан, предательство, вероломство, жестокость

и нечестивость: всем этим можно стяжать власть, но не славу.

Никколо Макиавелли, «Государь»

ГЛАВА 1

Эцио стоял с минуту, ошеломленный и дезориентированный. Где он? Что это за место? Когда сознание медленно восстановилось, он увидел дядю Марио, который отошел от толпы, подошел к племяннику и взял его за руку.

– Эцио, ты в порядке?

– Я… я… я сражался. С Папой, с Родриго Борджиа. И оставил его умирать.

Эцио нещадно трясло. И помочь он себе не мог. Могло ли это быть правдой? Несколькими секундами ранее – хотя, казалось, прошла уже сотня лет – ему пришлось не на жизнь, а на смерть сражаться с человеком, которого он ненавидел и боялся больше всего на свете. С главой Ордена Тамплиеров, порочной организации, стремившейся к окончательному уничтожению мира, ради защиты которого Эцио и его товарищи по Братству жестоко сражались с тамплиерами.

Но Эцио побил его. Он использовал огромную силу загадочного артефакта, Яблока, священной Частицы Эдема, которой удостоили его древние боги. Они хотели убедиться, что их вклад в человечество не канет в кровопролитии и беззаконии. И он победил!

Или нет?

Что он сказал? «Я оставил его умирать»? И Родриго Борджиа, подлый старикашка, захвативший пост главы Церкви и правящий ей, как Папа Римский, кажется, действительно умер. Он принял яд.

Но теперь Эцио охватило страшное сомнение. Была ли, на самом деле, в оказании милосердия, – милосердия, которое было основополагающим принципом Кредо Ассасинов, и которое должно было быть предоставлено всем, кроме тех, чье существование могло поставить под угрозу все остальное человечество, – слабость?

Если была, то он никогда больше не должен позволить появиться этому сомнению, – это несправедливо по отношению к его дяде Марио, главе Братства.