Вагр оказался ранен в плечо, но он в ярости продолжал брести по жидкой грязи вперед, намереваясь вцепиться могучими руками в тонкую шею убийцы и переломить ее, как сухую тростинку. В это мгновение за спиной метателя ножей в тумане сгустились тени. Из темного шевелящегося в мареве пятна соткалась фигура воина Народа Хвоща верхом на многоногом болотном чудище. Несостоявшийся адепт Мирового Зла успел что-то почувствовать и обернуться, но брошенный им нож утонул в зыбкой тени дикарского всадника, словно канул в омут. В ответ со стороны торфяника раздался короткий свист метательной трубки-сумпитана, и чуть пониже левого уха лысого расцвел алый цветок.

Всадник бесшумно растворился в липкой хмари. Народ Хвоща любил нападать издалека, предпочитал не ввязываться в открытые столкновения с поселенцами.

Когда на гигантскую корягу вскарабкался Вагр, из кошмарной раны на теле лысого уже выползала толстая пиявка, успевшая добраться до черного сердца слуги наместника. Лесоруб проводил глазами жуткую тварь, отрыгнувшую в болото лишнюю кровь и пустившуюся вплавь по грязи вослед исчезнувшему всаднику. Не помня себя от ярости, Вагр бросился было во след существу, укравшему у него право мести, но вскоре опамятовал. Догнать в затянутом туманом болоте призрачного наездника практически невозможно, разве только погибнуть от прилетевшего ниоткуда снаряда из сумпитана. Тогда лесоруб переломил голыми руками бескровную шею мертвого убийцы и швырнул его тело в грязь. Вскоре пузырящаяся жижа навеки погребла тело нечестивца.

Когда, пропахший тиной и болотными испарениями, Вагр вернулся на место схватки, там уже находился рыдающий в голос Аграв и старуха-горбунья, невесть как узнававшая о любом событии, происходящем в округе. Враз поседевший старик семейства, тем не менее, не утерял рассудка. Убийство лемутов, набросившихся на девушку, может и сошло бы еще людям с рук, но пропажа лысого наверняка вызвала бы карательную экспедицию из Мертвой Балки. Убитый горем отец вызвал из деревни старосту. Глисс, быстро вникнув в суть дела, остался внешне спокоен. Поручив мертвое тело Аграву, староста положил руку на плечо Вагру.

— Вижу, ты пытался помочь. Не твоя вина, что она мертва. Теперь нам надо спасать деревню.

Старик-отец, сам Глисс, суетящаяся вокруг с массой «полезных» советов горбунья и Вагр перетащили отвратительно воняющие тела лемутов в торфяники. Вскоре пиявки и змеи принялись за уничтожение следов бойни. Потом Вагр взял за один конец полусгнившее бревно и принялся блуждать по топкому берегу. Наконец люди покинули проклятую кромку топей, где следы, оставленные бревном, должны были указать ищейкам наместника, что за гибель семейства лемутов и дрессировщика нужно спрашивать с Народа Хвоща. Именно такие отметины уродовали топкие берега после набегов болотных наездников.

Аграв вынужден был похоронить жену в тайном месте, ибо С’Муге ничего не стоило бы сопоставить свежую могилу и гибель лемутской своры. На кромке болота, действительно, несколько дней встречали солдат Мертвой Балки, обшаривающих каждый дюйм травы. Потом вереница Волосатых Ревунов двинулась вглубь топей. Больше их никто не видел. Племя Хвоща прекрасно умело оборонять свое зыбкое царство.

Горе быстро свело в могилу отца Аграва. Глисс лично наведался в дом осиротевшего гончара из западного поселения. О чем он с ним говорил всю ночь, осталось тайной. Но никто за пределами деревни, рядом с которой разыгралась трагедия, больше не узнал о случившемся.