Зверь показался ему не столь отвратительным, как остальные слуги Нечистого, и Вельду было бы тяжело осознавать, что жизнь великолепного речного пловца может оборвать копье или стрела ополченца.

Вернувшись окончательно в свое тело, старик поднялся, и принялся обхлопывать расслабленными ладонями затекшие ноги. Потом он перешел к корпусу и лицу. Приемы старинного самомассажа, включавшего самые элементарные приемы поколачивания и рубления, считался в ордене эливенеров сильнейшим средством для приведения оцепеневшего после транса тела в божий вид. В отличие от метсианских Аббатов, почитатели природы не злоупотребляли использованием в мистических целях наркотика лукинаги, заменяя ее адаптогенные свойства изощренной массажной и дыхательной техникой, унаследованной от мистиков древности.

Придя в себя после сеанса дальновидения, старик с сожалением отметил, что возраст и длительный плен превратили его из мастера владения ментальным искусством в подмастерье-недоучку.

Сейчас ему срочно требовался отдых и еда, а ведь он был в чужом сознании не так уж долго, и корабль Нечистого находился совсем рядом. Размышляя на эту тему, эливенер двинулся в лес, стараясь найти стоянку иир’ова и метса.

Вскоре он почувствовал, что Ирм знает о его приближении и радуется этому. Вокруг стоянки клубилась сильная аура недавней насильственной смерти, но старик подавил в себе инстинктивное желание бежать прочь — он был воспитан орденом не как отшельник, изучающий природу, а как путешественник среди людей, и умел мириться с их многочисленными отталкивающими привычками. Например, с поеданием теплокровных существ.

Как только голова эливенера показалась над краем ямы, глаза Кена широко распахнулись, а рука автоматически коснулась рукояти сабли. Разобрав, кто именно является гостем лесной стоянки, он сел и принялся тереть красные глаза.

— Я был на флагмане карателей, разумеется, не в своем теле, — сказал старик, усаживаясь возле костра и с наслаждением втягивая ноздрями дым от душистых веток, корчившихся в огне. — У них очень рассудительный командир, скорее всего, беглый из Д’Алви или Калины дворянин. Он полностью подготовил армаду к штурму крепости, но очень сильно недоумевает по поводу всех творящихся вокруг Мертвой Балки странностей.

— Как и мы все, — сказал северянин и зевнул во все горло. Иир’ова потянулся и лег на землю, выражая полнейшее безразличие к судьбе войн, осад и штурмов.

Он закрыл глаза и внутренним зрением перенесся в родные саванны.

Дети Ветра — существа в высшей степени коллективные, и Ирм ужасно страдал без родичей. Он знал, что без эливенера ему ни за что не пересечь многие сотни миль до своей родины, и только это обстоятельство удерживало мутанта от того, чтобы пуститься в дальний путь прямо сейчас.

Старик вздохнул и сказал сидящему напротив метсу, глядя прямо в глаза сквозь танцующие языки костра:

— У меня есть кое-какие соображения на тот счет, что же на самом деле творится вокруг крепости. Это долгая скорбная история, но мне, похоже, стоит ею с кем-нибудь поделиться. Ты разведчик Атвианского Союза, находящийся с неизвестной мне миссией на территории врага, и вправе рассчитывать на откровенность. Наш орден заключил с Аббатствами союз, как тебе известно, так что я рискну доверить тебе кое-какие секреты.

Много лет назад я в своих странствиях наткнулся на очень любопытный народ, живущий в полной изоляции от внешнего мира в центральных топях полуострова Флорида. Это были кочевники, именуемые Людьми Хвоща. Вряд ли Аббатства или верховные колдуны Нечистого вообще слышали о существовании этого дикарского племени, подвергшегося сильному облучению из Зоны Смерти, находящейся на южной оконечности Флориды. Мне показалось интересным и полезным изучить их поближе. Оказалось, что обитатели омутов в ходе очень жесткой борьбы за существование в кошмарных топях, по сравнению с которыми Великий Пайлуд — всего лишь лужайка для выгула детей, развили в себе удивительные ментальные способности.