Ларош-Боассо взорвался:

— Что означает эта дерзкая шутка? — вскричал он. — Что это за наглый простолюдин, который приходит учить дворянина в гостиной дамы?

— Я знаю, что мне здесь не место, господин барон. Мое место в лесу, и я, простите мне мою дерзость, знаю о лесе больше вас. Это голова и лапа не жеводанского зверя, а старого большого волка, бродившего в последнее время в соседних лесах и названного Черным волком. Он был очень свиреп и немало из тех нападений, что приписывались жеводанскому зверю, совершил именно он. Я не раз встречал в лесу его следы и тоже поначалу думал, что он и есть жеводанский зверь. Но потом я увидел след настоящего зверя — его лапы гораздо крупнее, хотя вам, наверное, трудно доверить в то, что такое вообще возможно. Мосье Леонс, мой господин, вы помните, что я указывал вам на эту разницу следов?

— Стыдно признаться, я совсем забыл об этом! О да, теперь я вспоминаю! К тому же известно, что жеводанского зверя однажды ранили в голову, и впоследствии на ней остался шрам. Об этом говорили многие охотники!

— Я, — сказал Легри, — один из немногих, кто видел зверя. Он сбил меня с ног, когда я шел через овраг Вепря. Я помню, что у него шерсть была серой, а эта голова почти черная. Кавалер де Моньяк, вы там тоже были, подтвердите или опровергните мои слова!

Кавалер поспешил подтвердить слова Легри.

— Стало быть, тут ошибка или обман? — спросила Кристина де Баржак, задрожавшая от волнения. — Жеводанский зверь жив, а я свободна!

— Нет, графиня! — отрезал барон. — Я утверждаю, что этот волк и есть пресловутый жеводанский зверь. Чтобы убедить меня в противном, нужны более весомые доказательства.

— Вам нужны доказательства, господин барон? — спросил Дени насмешливым тоном. — Я с утра высматривал след одного зверя, мне удалось его загнать в каменоломни Монфишэ за Монадьерским лесом. Зверь имел неосторожность войти в эту лощину без выхода. Проход в нее я поручил стеречь Жервэ и нескольким крестьянам, малым неробким, а сам что было духу помчался уведомить мосье Леонса. Попавший в западню волк и есть единственный и настоящий жеводанский зверь.

— Что ты говоришь, Дени? — радостно воскликнул Леонс. — Может ли такое быть?

— Придя сюда, я велел оседлать вашу лошадь и приготовить ваши ружья и охотничье снаряжение. Извольте последовать за мной, мосье Леонс, зверь дожидается смерти от вашей руки!

— Скорее на лошадей! Не будем терять ни минуты, а то волк может ускользнуть! — Леонс бросился к выходу из залы.

— Он не ускользнет, но и без боя не сдастся! Будьте готовы к этому…

— Я давно готов! Живо — на лошадей и в путь! Благословите меня!

Он подошел к приору и к епископу, которые дали ему свое благословение.

— Графиня, — обратился Леонс к мадемуазель де Баржак. — Я выполню условие, которое необходимо для того, чтобы вами обладать, или умру!

С этими словами он исчез в дверях.

— Я буду ждать вас! — Кристина бросилась за ним вслед, надеясь, что он услышит ее. — Я буду молиться о вас!

«Я люблю вас!» — прошептала она тихо, остановившись на пороге.

Ларош-Боассо стоял мрачный и задумчивый в углу комнаты. Легри же, казалось, наслаждался его унынием.

— Черт возьми! — воскликнул наконец барон, подняв голову. — Сегодня счастье, по-видимому, идет в руки только к этому красавчику! Но почему бы мне не воспользоваться удобным случаем? Я также охотник, и охотник недурной, мои люди и лошади ожидают меня во дворе… Дело еще, может быть, не совсем проиграно! Жеводанский зверь жив, а кем он будет убит — решит случай.