Федюков выкатился в коридор. Он развернул коляску по направлению к лестнице, но тут увидел вышедшего из-за угла Девяткина с пистолетом в руках.

Инвалида парализовал страх, но лишь на секунду. В следующее мгновение он развернул свое кресло в противоположном направлении и покатился обратно в палату. Федюков решил доехать до своего убежища, спрыгнуть на пол, заползти под кровать и там отлежаться.

Нумердышев наблюдал за происходящим в коридоре, высунув голову за дверь. Больше ждать нечего, если уходить, то сейчас. Он видел, как из палаты выкатился человек в инвалидном кресле. С другой стороны коридора из-за угла вышел незнакомый мужик в спортивном костюме с пистолетом. Оперативник? Гадать бессмысленно. Нумердышев вернулся за сумкой, накинул на плечо ремень и распахнул дверь. Мужик с пистолетом прошел почти половину коридора. Инвалид в коляске катился уже в обратную сторону, от лестницы. Нумердышев поднял ствол ружья и пальнул навскидку, от бедра. Из ствола вылетел длинный сноп искр. Пуля попала в обод левого колеса инвалидной коляски Федюкова. Сила удара была такой, что коляска дважды повернулась вокруг своей оси. А на третьем обороте разбитое левое колесо отлетело в сторону, и коляска вместе с инвалидом повалилась набок.

– Убили! – закричал дядя Миша.

Девяткин успел спрятаться за узкий выступ в стене и, высунувшись оттуда, выстрелил три раза подряд. Первая пуля оторвала Нумердышеву левое ухо, вторая разорвала мягкие ткани плеча, третья пролетела мимо. Нумердышев зарычал по-звериному, сбросил с плеча сумку, вскинул ружье и передернул затвор.

Девяткин рухнул на пол.

Из-за спины Нумердышева выскочил Валиев и дважды пальнул из ружья в то место, которое мгновение назад покинул Девяткин. Пули вошли в выступ стены, пробили водопроводные трубы. Воздух наполнился густой серой пылью, а из пробоин в трубе хлынула вода.

Через секунду Девяткин оказался лежащим в луже. Федюков, сброшенный на пол, решил спрятаться от пуль за инвалидное кресло, но быстро сообразил, что укрытие так себе, ненадежное. Раскидав руки в стороны, он пытался отползти в сторону палаты, волоча за собой парализованные ноги. Но руки скользили на мокром линолеуме, пальцам не за что было зацепиться.

Нумердышев поднял ствол, постарался прицелиться. За пеленой пыли он видел, как кто-то шевелится на полу, и выстрелил два раза подряд. Первая пуля, угодив в громоздкое инвалидное кресло, разворотила его в мелкие части. Вторая вошла в спину инвалида Федюкова, уже подползшего к двери своей палаты.

Лежавший в луже воды Девяткин успел подумать, что сейчас каждый выстрел может быть последним, и сжал рукоятку пистолета, выставив руки вперед. Перекатился с живота на спину, со спины на живот и трижды выстрелил. Все три пули вошли прямо в Нумердышева. Девяткин не видел, попал он в противника или промазал, услышал лишь звук упавшего ружья.

Когда пыль медленно осела, Девяткин понял, что коридор пуст, медленно поднялся, прошел вперед десяток метров. Обойдя скрюченное тело Нумердышева, крадущимися шагами дошел до двери на черную лестницу, за которой успел скрыться Валиев, толкнул ее ногой. Заперто. Тогда он вернулся, и заглянул в четырнадцатую палату. На кровати лежал человек, очевидно, мертвый. Шины на обеих ногах, руки привязаны к перекладине кровати, а само тело замотано кровавыми бинтами так, что даже лица не видно.

Девяткин перевел дух. Это не Тимонин.

Глава 17

Валиев выскочил за дверь черного хода, чудом не угодив под пули Девяткина. Последняя пуля просвистела в каком-нибудь сантиметре от затылка, но даже не поцарапала, – и ринулся по лестнице вниз, в подвал. Сообразил: где есть один выход, должен быть и второй.

Валиев шагал по подвалу, освещенному слабыми пыльными лампочками, увитому разводками водопроводных труб, неотрывно смотрел вперед, но не видел спасительной двери.