|
Коля важно примолк; Смуров тоже. Смуров, разумеется, благоговел пред Колей Красоткиным и не смел и думать равняться с ним. Теперь же был ужасно заинтересован, потому что Коля объяснил, что идет "сам по себе", и была тут стало быть непременно какая-то загадка в том, что Коля вдруг вздумал теперь и именно сегодня идти. Они шли по базарной площади, на которой на этот раз стояло много приезжих возов и было, много пригнанной птицы. Городские бабы торговали под своими навесами бубликами, нитками и проч. Такие воскресные съезды наивно называются у нас в городке ярмарками, и таких ярмарок бывает много в году. Перезвон бежал в веселейшем настроении духа, уклоняясь беспрестанно направо и налево где-нибудь что-нибудь понюхать. Встречаясь с другими собачонками, с необыкновенною охотой с ними обнюхивался по всем собачьим правилам. - Я люблю наблюдать реализм, Смуров, - заговорил вдруг Коля. - Заметил ты, как собаки встречаются и обнюхиваются? Тут какой-то общий у них закон природы. - Да, какой-то смешной. - То есть не смешной, это ты не правильно. В природе ничего нет смешного, как бы там ни казалось человеку с его предрассудками. Если бы собаки могли рассуждать и критиковать, то наверно бы нашли столько же для себя смешного, если не гораздо больше, в социальных отношениях между собою людей, их повелителей, - если не гораздо больше; это я повторяю потому, что я твердо уверен, что глупостей у нас гораздо больше. Это мысль Ракитина, мысль замечательная. Я социалист, Смуров. - А чту такое социалист? - спросил Смуров. - Это коли все равны, у всех одно общее имение, нет браков, а религия и все законы как кому угодно, ну и там всё остальное. Ты еще не дорос до этого, тебе рано. Холодно однако. - Да. Двенадцать градусов. Давеча отец смотрел на термометре. - И заметил ты, Смуров, что в средине зимы, если градусов пятнадцать или даже восемнадцать, то кажется не так холодно, как, например, теперь, в начале зимы, когда вдруг нечаянно ударит мороз, как теперь, в двенадцать градусов, да еще когда снегу мало. Это значит люди еще не привыкли. У людей всё привычка, во всем, даже в государственных и в политических отношениях. Привычка - главный двигатель. Какой смешной однако мужик. Коля указал на рослого мужика в тулупе, с добродушною физиономией, который у своего воза похлопывал от холода ладонями в рукавицах. Длинная русая борода его вся заиндевела от мороза. - У мужика борода замерзла! - громко и задирчиво крикнул Коля, проходя мимо него. - У многих замерзла, - спокойно и сентенциозно промолвил в ответ мужик. - Не задирай его, - заметил Смуров. - Ничего, не осердится, он хороший. Прощай, Матвей. - Прощай. - А ты разве Матвей? - Матвей. А ты не знал? - Не знал; я наугад сказал. - Ишь ведь. В школьниках небось? - В школьниках. - Чту ж тебя, порют? - Не то чтобы, а так. - Больно? - Не без того. - Эх жисть! - вздохнул мужик от всего сердца. - Прощай, Матвей. - Прощай. Парнишка ты милый, вот что. Мальчики пошли дальше. - Это хороший мужик, - заговорил Коля Смурову. - Я люблю поговорить с народом и всегда рад отдать ему справедливость. - Зачем ты ему соврал, что у нас секут? - спросил Смуров. |
