|
- Надо же было его утешить! - Чем это? - Видишь, Смуров, не люблю я, когда переспрашивают, если не понимают с первого слова. Иного и растолковать нельзя. По идее мужика школьника порют и должны пороть: что дескать за школьник, если его не порют? И вдруг я скажу ему, что у нас не порют, ведь он этим огорчится. А впрочем, ты этого не понимаешь. С народом надо умеючи говорить. - Только не задирай пожалуста, а то опять выйдет история, как тогда с этим гусем. - А ты боишься? - Не смейся, Коля, ей богу боюсь. Отец ужасно рассердится. Мне строго запрещено ходить с тобой. - Не беспокойся, нынешний раз ничего не произойдет. Здравствуй, Наташа, - крикнул он одной из торговок под навесом. - Какая я тебе Наташа, я Марья, - крикливо ответила торговка, далеко еще не старая женщина. - Это хорошо, что Марья, прощай. - Ах ты постреленок, от земли не видать, а туда же! - Некогда, некогда мне с тобой, в будущее воскресенье расскажешь, - замахал руками Коля, точно она к нему приставала, а не он к ней. - А что мне тебе рассказывать в воскресенье? Сам привязался, а не я к тебе, озорник, - раскричалась Марья, - выпороть тебя, вот что, обидчик ты известный, вот что! Между другими торговками, торговавшими на своих лотках рядом с Марьей, раздался смех, как вдруг из-под аркады городских лавок выскочил ни с того, ни с сего, один раздраженный человек в роде купеческого приказчика, и не наш торговец, а из приезжих, в длиннополом синем кафтане, в фуражке с козырьком, еще молодой, в темнорусых кудрях и с длинным, бледным, рябоватым лицом. Он был в каком-то глупом волнении и тотчас принялся грозить Коле кулаком. - Я тебя знаю, - восклицал он раздраженно, - я тебя знаю! Коля пристально поглядел на него. Он что-то не мог припомнить, когда он с этим человеком мог иметь какую-нибудь схватку. Но мало ли у него было схваток на улицах, всех и припомнить было нельзя. - Знаешь? - иронически спросил он его. - Я тебя знаю! Я тебя знаю! - наладил как дурак мещанин. - Тебе же лучше. Ну некогда мне, прощай! - Чего озорничаешь? - закричал мещанин. - Ты опять озорничать? Я тебя знаю! Ты опять озорничать? - Это, брат, не твое теперь дело, что я озорничаю, - произнес Коля, остановясь и продолжая его разглядывать. - Как не мое? - Так, не твое. - А чье же? Чье же? Ну, чье же? - Это, брат, теперь Трифона Никитича дело, а не твое. - Какого такого Трифона Никитича? - с дурацким удивлением, хотя всё так же горячась, уставился на Колю парень. Коля важно обмерил его взглядом. - К Вознесенью ходил? - строго и настойчиво вдруг спросил он его. - К какому Вознесенью? Зачем? Нет, не ходил, - опешил немного парень. - Сабанеева знаешь? - еще настойчивее и еще строже продолжал Коля. - Какого те Сабанеева? Нет, не знаю. - Ну, и чорт с тобой после этого! - отрезал вдруг Коля и, круто повернув направо, быстро зашагал дорогой, как будто и говорить презирая с таким олухом, который Сабанеева даже не знает. - Стой ты, эй! Какого те Сабанеева? - опомнился парень, весь опять заволновавшись. - Это он чего такого говорил? - повернулся он вдруг к торговкам, глупо смотря на них, Бабы рассмеялись. |
