Утром Юнатан сказал:

- Съездим–ка мы сегодня в гости. К Королеве голубей.

— Отлично! — ответил Я. — Только что это за королева?

— София. Я ее так в шутку прозвал.

Гадать, почему он ее так прозвал, долго не пришлось. Дорога до Тюльпанов – усадьбы, где жила София, — оказалась неблизкой. Ее дом стоял на самой окраине Вишневой долины, сразу за ним поднимались высокие горы.

Мы подскакали к усадьбе рано утром. София кормила голубей. Всех своих белоснежных голубей. Едва я взглянул на них, как сразу вспомнил того, сидевшего на подоконнике у нас дома… тысячу лет назад.

— Ты помнишь? — шепнул я Юнатану. — Не один ли из этих голубей одолжил тебе крылья? В тот раз, когда ты по явился у меня.

— Само собой, — ответил он. — Как бы еще я добрался?

Только голуби Софии могут пролетать через небо. Они могут долететь куда угодно.

Голуби летали вокруг Софии, окутывая ее белым облаком порхающих крыльев. «Наверное, так и должна выглядеть Королева голубей», — подумал я.

Наконец София заметила нас. Она, как всегда, дружелюбно позд

оровалась с нами, но была невесела, была чем–то рас строена. Сразу после приветствия она негромко сказала Юнатану:

— Вчера вечером я нашла Виоланту мертвой, со стрелой в груди. Наверху, в Волчьей расселине. И без письма.

Глаза Юнатана потемнели. Я никогда еще не видел его таким — таким огорченным. Я не узнавал его, да и его голоса тоже.

— Значит, все, как я подозревал, — произнес он. — В Вишневой долине есть предатель.

— Да, это правда, — вздохнула София. — Мне не верилось. Но теперь я понимаю, что так оно и есть.

Я видел, как ей нелегко, но она все–таки повернулась ко мне и сказала:

— Пойдем, Карл! Должна же я показать тебе, как живу.

София жила в Тюльпанах одна со своими голубями, пчелами и козами. Она ухаживала за садом. Цветы в нем росли повсюду — ногой ступить некуда.

Пока хозяйка показывала мне усадьбу, Юнатан рыхлил и копал грядки и занимался всем другим, что полагается делать в саду весной.

Я осмотрел в усадьбе каждый уголок, увидел ульи Софии, ее тюльпаны и нарциссы и ее любопытных коз, но все время только и думал, что о Виоланте — кто бы она ни была, которую подстрелили в горах.

Скоро мы вернулись к Юнатану, он с ожесточением полол грядку, пальцы его стали черными.

София грустно посмотрела на него, а потом сказала:

— Милый мой садовник, скоро я дам тебе другую работу.

— Понимаю, — пробормотал Юнатан.

Бедняжка София, она очень тревожилась, хотя и не хотела этого показывать. Она все выискивала что–то взглядом в горах и так беспокоилась, что я заволновался тоже. И чего она там высматривала? Кого ждала?

Скоро все объяснилось. София вдруг вскрикнула:

— Вон она! Славу богу, Палома вернулась!

Летела обратно одна из ее голубок. Сначала мы увидели белую точку среди гор, но очень скоро голубка запорхала над нами и опустилась Софии на плечо.

— Идем, Юнатан! — заторопила София.

— Да, но вот как быть с Сухариком, то есть с Карлом? — засомневался он. — Ему, наверное, придется все рассказать?

— Обязательно! Но поторопитесь оба!

С голубкой на плече София побежала в дом. Она завела нас в комнатку возле кухни, закрыла на щеколду дверь и за творила ставни. Наверное, чтобы никто нас не подслушал и не подсмотрел, что мы в комнатке делаем.

— Палома, голубка моя, — сказала София, — неужели ты не принесла вестей лучше, чем в прошлый раз?

Из–под крыла голубки она вынула небольшую трубочку.

А из нее достала скатанную бумажку.