|
За свою службу этот человек снискал репутацию крутого и опытного военачальника с разумно жесткой стратегией, однако в глазах Катона он смотрелся изможденным, хрупким от усталости. Репутация его тоже была под вопросом. Еще до возвращения Катона и Макрона в Британию этот стратег своим неразумным шагом спровоцировал восстание иценов. Он готовился к походу против силуров и ордовиков, и для того, чтобы обезопасить остальную провинцию, велел иценам сложить оружие. Эта откровенная бестактность вызвала большую обиду у воинственных племен, готовых скорее умереть, чем унизиться перед чужеземцем. Вспыхнуло восстание, которое оказалось сравнительно легко подавлено, но замедлило ход кампании и дало Каратаку время сплотить новых союзников. К тому же та сомнительная победа унизила иценов и их сторонников, и эти племена стали относиться к римлянам с едва скрываемой враждебностью. Нельзя считать взвешенной стратегию, по итогам которой уязвлена гордость самолюбивых племен. И вряд ли этот всплеск непокорности иценов можно считать последним. В решающем бою того недолгого восстания верх одержали новобранцы из племен, возглавляемые римскими офицерами. Раздоры меж племенами бриттов ослабляли их противостояние Риму гораздо сильнее, чем мечи легионов. Пока наиболее крупные племена продолжали жить своими вековыми распрями, Рим оказывался в выигрыше. Но стоит тем племенам объединиться, как солдаты империи, чего доброго, окажутся сметены с острова в диком вихре бесчинств и разрушений.
Осторий поднял руку и обратился к притихшему собранию: – Как вы знаете, мы преследуем Каратака по этим гнусным горам вот уже больше месяца. Наша кавалерия делает все от нее зависящее, чтобы не упускать соприкосновения с врагом, но характер местности благоволит скорее ему, чем нам. Слишком много тупиковых мест, где силурийский арьергард оборачивается и стопорит нас, в то время как основное их войско уходит. До сих пор соприкосновение с врагом нам удавалось удерживать. Однако туманы за последние несколько дней позволили Каратаку от нас оторваться. В голосе полководца сквозила плохо скрываемая досада. Прежде чем продолжить, он провел узловатыми пальцами себе по волосам. – Разведчики сообщают о наличии двух маршрутов, которыми мог двинуться враг. Трибун Петиллий, прошу сюда карту. Один из молодых трибунов торопливо подошел со свертком пергамента и расстелил его на деревянном пюпитре возле стола военачальника. Снаружи уже стемнело, и карту освещали два масляных светильника на подставках. Катон напряг зрение, пытаясь с расстояния разобрать детали. Очертания на карте наглядно демонстрировали один из главных недостатков кампании. В то время как береговая линия была очерчена довольно сносно (спасибо отдельной морской службе, действующей из Абоны), внутренние участки карты прорисовывались лишь местами, поверхностно, и то лишь тогда, когда армия при продвижении наносила окружающий рельеф. Видно, такова была преданность местных жителей, что служить римлянам проводниками из них не желал никто, даже за круглую сумму серебром. Осторий приблизился к карте и ткнул пальцем в мягкий пергамент. – Эта долина – как раз то место, где мы встали лагерем. Примерно через десяток миль она разделяется… Вот здесь. Одно ответвление уходит в глубь силурийских земель. Другое ведет на север, в направлении ордовиков. Если мы повернем на юг из предположения, что тем же путем направился и Каратак, тогда возобновится все та же пустая беготня по горам. И чем дольше она будет длиться, тем больше он будет напрягать свои источники продовольствия. Силуры и без того уже хлебнули горя со снабжением его орд, да еще и мы опустошаем их селения своими облавами… Эту погоню мы можем продолжать до конца сезона кампании, но существует вероятность, что Каратаку удастся от нас улизнуть, и тогда нам придется возобновить на него охоту в следующем году. Послышался ропот кое-кого из офицеров, на что Осторий раздраженно поджал губы: – Тише! Я понимаю ваши чувства насчет того, сколько же еще можно петлять по этим проклятым горам. |
