– Я! – первым вскочил Макрон.

Вслед за ним сразу же устремились все, включая Катона: безусловно, каждому хотелось хоть на денек вырваться из лагерной рутины, отвлечься забавой охоты. Шум быстро утих вместе с тем, как полководец выдавил на лице улыбку и помахал руками – дескать, уймитесь.

– Хорошо, хорошо. Прежде чем я вас отпущу, попрошу обратить внимание на прибытие в наше тесное боевое братство нового лица. Марк, попрошу тебя встать.

На ноги поднялся сидевший в переднем ряду трибун и повернулся лицом к собравшимся. Высокий статный офицер лет двадцати с небольшим. Нагрудник с простым орнаментом надраен до блеска, но при этом, как и плащ, забрызган грязью: видно, что человек прибыл в лагерь совсем недавно. Редковатые волосы мелкими намасленными кольцами лепились к макушке. Оглядывая собравшихся, он приятно кивнул и улыбнулся. Верховный похлопал его по плечу:

– Перед вами старший трибун Марк Сильвий Отон из Девятого легиона. Командует подразделением, которое я запросил из Линдума. Приехал перед остальными, возвестить об их завтрашнем прибытии. К нашей силе добавится еще четыре когорты – более чем достаточно для того, чтобы с гарантией сокрушить врага, когда у того наконец достанет смелости встретиться с нами лицом к лицу. Думаю, ты тоже примкнешь к нам завтра для охоты, трибун Отон?

Улыбка молодого человека чуть потускнела.

– Большего удовольствия мне бы не доставило ничего. Тем не менее я чувствую, что мой долг – находиться здесь и исправно разместить в лагере моих людей, когда они прибудут.

– Ерунда! – пренебрежительно отмахнулся Осторий. – Для того чтобы их встретить и указать места под палатки, есть лагерный префект, он и покомандует в мое отсутствие. Верно я говорю, Марцелл?

Верховный указал на седовласого служаку, сидящего в переднем ряду.

– Как скажете, господин военачальник, – пожал тот плечами.

– Ну, вот видишь, за твоими людьми будет присмотр.

Трибун устало склонил голову:

– Благодарю, господин военачальник.

Осторий с благостной улыбкой похлопал его по плечу, после чего взглядом предложил садиться.

– Перед охотой, – повернулся он к остальным, – традиция вменяет устраивать пир. Увы, наш скудный походный рацион не позволяет кутежа на широкую ногу, но мой повар, похоже, расстарался на славу.

Верховный хлопнул в ладоши, и тяжелые складки за спинами сидящих силами двух солдат раздвинулись, обнажив крытое продолжение штабного шатра. Несколько содвинутых столешниц на козлах образовывали подобие обрамленного скамьями пиршественного стола. На равных промежутках здесь стояли кувшины с вином и масляные светильники, бросающие блики на медные чаши, блюда и доски с хлебами. Волна теплого воздуха донесла до собравшихся запах жарящегося мяса. Макрон бдительно зашевелился, принюхиваясь.

– Мне что, чудится или вправду свининкой пахнет? О боги, взываю к вам: да ниспошлите нам свинину!

Катон с некоторым стыдом (где твой положенный по чину аскетизм, римский офицер?) почувствовал, как желудок в предвкушении предстоящего угощения предательски урчит. Тем временем верховный, упиваясь произведенным на подчиненных впечатлением, радушно повел рукой:

– По местам, герои Рима!

Шумно задвигались стулья; офицеры оживленно последовали за своим военачальником. Каждый знаком был со строгой иерархией рассаживания. Лишь после того как место во главе стола занял полководец, по бокам от него уселись легаты двух легионов, затем старшие трибуны, префекты лагеря, а далее префекты ауксилариев, все по старшинству. От этого Катон сместился без малого на полстола, заняв место по соседству с командирами когорт. Макрон уселся напротив и тут же взялся за ближний кувшин.