|
2 Сначала могло показаться, что в машину сел чужой человек. Эдди даже не взглянул на брата и ни о чем его не спросил. А Джино, стиснув в тонких губах незажженную сигарету, уселся так быстро, что дверца успела захлопнуться до того, как на светофоре зажегся красный свет. Эдди вел машину, глядя прямо перед собой. Миновали бензоколонку, станцию проката машин, мотель - несколько лимонно-желтых бунгало, расположенных вокруг бассейна для плавания. Братья не виделись два года. Последняя встреча была в Нью-Йорке. Джино приезжал в Санта-Клару только один раз, лет пять-шесть назад, когда вилла "Морской ветерок" еще не была построена. Он даже не видел младшей девочки. Время от времени они обгоняли грузовые машины. Проехали уже добрую милю от города, когда Эдди, не поворачиваясь, процедил наконец сквозь зубы: - Они знают, что ты здесь? - Нет. - Думают, что ты в Лос-Анджелесе? - В Сан-Диего. Джино был худой и некрасивый. Только у него одного в их семье был такой длинный, к тому же еще кривоватый нос, глубоко запавшие пронзительный глаза и землистый цвет лица. Его тощие руки состояли из одних костей и нервов, так что казалось, будто кожа обтягивает кисть скелета, а пальцы были необыкновенно длинные и гибкие. Эти пальцы всегда двигались - что-то скатывали - то крошки хлеба, то обрывки бумаги - в плотные, словно резиновые шарики. - Ты приехал поездом? Джино не спрашивал брата, куда тот его везет. Город был уже далеко позади. Эдди повернул влево и выехал на пустынную дорогу, проложенную через сосновый лес и плантации гладиолусов. - Нет, не поездом и не самолетом. Я сел в туристский автобус. Эдди нахмурил брови. Он все понял. Так было безопаснее. Его брат всегда предпочитал огромные голубовато-серебристые автобусы с нарисованной на кузове борзой, которые мерили дороги Соединенных Штатов, как в былые времена дилижансы, и останавливались в каждом городке, на тех же стоянках, где когда-то перепрягали лошадей. Они бывали набиты пестрой, шумной толпой пассажиров - на юге преимущественно неграми - со множеством чемоданов и пакетов, женщинами, окруженными детьми. Одни ехали далеко, другие выходили на ближайшей остановке. Одни жевали бутерброды и стоя наскоро глотали в станционных буфетах обжигающий кофе, другие безмятежно спали, третьи без конца суетились или докучали болтовней незнакомым попутчикам. - Я сообщил им, что поеду автобусом. Снова молчание. Две или три мили молчания. По обочинам дороги косили траву арестанты под присмотром двух конвоиров с карабинами в руках. Их было не меньше тридцати, все молодые, голые до пояса, в соломенных шляпах. Братья даже не взглянули на них. - Эллис здорова? - Да. - А как дети? - Лилиан все еще не говорит. Эдди и Джино любили друг друга и прежде были очень близки. Связывали их не только узы крови. Все детство они провели вместе: ходили в одну и ту же школу, мальчишками водились с одной и той же компанией и принимали участие в одних и тех же сражениях. В те годы Джино искренне восхищался братом. Восхищался ли он им теперь? Возможно. О его чувствах трудно было судить. Эту мрачную сторону своей натуры он скрывал от всех. Эдди никогда не понимал брата и в его присутствии чувствовал себя стесненным. Многое в нем коробило Эдди. |
