«Но немилость старика была для меня счастьем. В этом отделении у меня было гораздо больше досуга, гораздо больше свободы, и я мог разработать план кампании. Сейчас ты услышишь продолжение, и оно доставит тебе удовольствие, но сначала угостим, музыкантов.

Небольшая русская капелла появилась в ресторане. Начался концерт. Венцель подозвал кельнера и велел послать капелле вина.

– Пусть сыграют волжскую песню!

И русские тотчас начали исполнять эту песню.

– Слушай! – крикнул Венцель. – Вот песня! Она меня пьянит и всегда звучит у меня в ушах, с тех пор как я пустился в путь.

Михаэль взглянул на часы и с некоторым смущением сообщил Венцелю, что обещал Лизе до одиннадцати часов позвонить по телефону.

– Не скажешь ли ты ей по телефону несколько ласковых слов, Венцель? – попросил брата Михаэль.

Венцель отрицательно покачал головой. Он уже не горячился, вино настроило его на примирительный и кроткий лад, но он был непоколебим. Михаэль сделал еще одну попытку. Сказал, что возбужденный тон, каким Лиза только что говорила в телефон, очень его испугал; она говорила, что не переживет этой ночи, если Венцель не вернется домой, что она выбросится в окно.

Тут кровь бросилась Венцелю в лицо. Но он сдержался и только тяжело дышал.

– Ну и пусть бросается в окно! – сказал он, и рот его принял жестокое, животное выражение. – Черт бы побрал всех людей, донимающих своих ближних такими подлыми угрозами!

Михаэль встал.

– Так и быть, я ее чем-нибудь успокою, скажу, например, что ты ей завтра позвонишь.

– Говори, что хочешь, – промолвил Венцель опять уже несколько более спокойным тоном.

– Барыни нет дома, – сказала горничная.

– Нет дома?

– Да, она у майора Пухмана и вернется лишь часам к двенадцати.

Михаэль облегченно вздохнул.

Волжская песня вызвала бурю рукоплесканий. Венцель встал и восторженно поднял бокал в сторону эстрады.

– Бис! – кричал он музыкантам. Глаза у него сияли. – Что за песня, Михаэль! Ты только послушай!

Капелла повторила песню.

– Лиза – у майора Пухмана, – сообщил Михаэль, когда музыка затихла.

Венцель громко рассмеялся.

– Видишь! – воскликнул он. – Вот они каковы, женщины! Не следует относиться к ним слишком серьезно. Ах, мы сейчас же закажем еще бутылку. Эй, кельнер!

– Но теперь, Венцель, рассказывай дальше, – сказал Михаэль, когда кельнер подал новую бутылку. Ты только что сказал, будто эта песня звучит у тебя в ушах с тех пор, как ты пустился в путь. В путь? Что это значит? Странная фраза!

Венцель кивнул.

– Да, – ответил он, – с тех пор, как я пустился в путь. Я, видишь ли, уже несколько месяцев нахожусь в пути.

– Так говори же яснее. Что ты делаешь? Чего добиваешься? Каковы твои намерения?

– Мои намерения, Михаэль? Я скажу тебе это в двух словах. – Венцель взглянул на Михаэля неподвижными, блестящими глазами. – Я нахожусь на пути к тому, чтобы стать Раухэйзеном.

Михаэль не понял.

– Раухэйзеном?

– Да, Раухэйзеном!

Михаэль смотрел на брата оторопело и в полном недоумении.