|
Что мог увидеть и запомнить в Баварии АН? Потрясающе органичное сочетание седой старины и дней сегодняшних (а для советского человека — так, безусловно, завтрашних). Средневековые узкие улочки, мрачноватые готические кирхи, Английский сад, две ратуши на Мариенплатц, роскошный замок Нимфенбург, знаменитую картинную галерею — Старую Пинакотеку — это всё с одной стороны; а с другой — совершенно фантастического вида музей «БМВ» — дом, символизирующий автомобильный двигатель, ещё более невероятный «Хипо-хаус», офис банка — единственный мюнхенский небоскрёб, прочие ультрасовременные здания, и конечно, шикарные машины, и вообще, новейшую технику высочайшего класса повсюду, и рекламу, и всё блестит, сверкает, крутится, светится… Видел он всё это? Запомнил? Скорее всего. Ну, и вообще — это же Германия с её немыслимой чистотой улиц, с её горожанами, стоящими перед красным светофором на абсолютно пустой улице, с её пунктуальностью в раскладывании мусора по разноцветным контейнерам специального назначения каждый… И, наконец, если в Брайтоне братьям Стругацким попадались солидные люди и солидные рестораны, но в целом там были толпы местных маргиналов и полунищих иностранцев, то здесь супруги Стругацкие весь срок общались только в самых настоящих великосветских кругах. Ну и сама премьера фильма 25 января не могла не запомниться — ничего подобного у нас тогда ещё и близко не было. Запомнилась наверняка. Только он никому не рассказал о ней. В Москву вернулся усталый и злой.
В дневнике осталась только одна коротенькая запись, от которой сводит скулы и хочется волком выть:
«22.01–11.02. Мы с Крысой в Мюнхене. И с Наташкой. Много всего и тоска. Большие деньги. Советские и марки. Очень подружился с Флейшманом, с Витей».
Добавляет «радости» и БН. Он комментирует мне:
«Кто такой Витя, неясно. Замечательно, что я ничего об этой поездке не помню. А ведь судя по дневнику АНа, он очень уговаривал меня поехать, но я, поколебавшись, в конце концов, отказался. Ничего не помню!» Ещё несколько записей 1990 года: «17.06.90 — <…> Вчера были Дарко Сьювин и Володя Гопман. Присутствовал ещё Станислав Агрэ. Болтали, выпивали. Подарил Дарко двухтомник и ленинградский ВГВ». «9.08.90 — Машка родила парня. Павел его имя. Дай Бог ему счастья». «25.08.90 — Приезжали ребята из Ленинграда, привезли первые номера „Измерения-Ф“».
Речь идёт о специальном выпуске (№ 3) питерского фэнзина, посвящённого целиком 65-летию АНа. А 26 августа записи нет, но именно в этот день к АНу приезжали пятеро ребят и одна девушка: Игорь Евсеев, Вадим Казаков, Сергей Лифанов, Юрий Флейшман, Михаил Шавшин и Светлана Бондаренко — шестеро из совсем недавно образовавшейся группы «Людены». Это была их первая и последняя, но очень важная встреча с АНом. Фрагменты того коллективного интервью я уже не раз цитировал в данной книге. Прекрасно, что сохранилась и фонозапись, их вообще очень немного. И хотя в некоторых ответах АНа, как выяснилось, есть неточности, в целом этот материал представляет уникальную ценность. Ну и конечно, надо пояснить, что в тот же вечер Флейшман и Шавшин увезли по просьбе БНа в Питер значительную часть московского архива АБС. Жаль, что ребята не смогли забрать всё. Думается, многое пропало потом безвозвратно, хотя надежда ещё теплится… Особого комментария требует июньская запись. Дарко Сьювин (чаще у нас писали Сувин) — канадец сербского происхождения, профессор из монреальского университета Мак-Гил, оказался в Москве пролетом из Японии, где пару лет преподавал по контракту в Токийском университете. Литературовед, интересующийся театром и фантастикой, он знал русский, писал о русской литературе и всю жизнь мечтал увидеть Стругацких, ну, хоть одного Стругацкого. |
