Как смел Рошмон такой поклеп

На воинов возвесть?!

Да кто ж поверит, что Дорсай

За деньги продал честь?!

И вот, чтоб правда не всплыла

Внутри Рошмона стен,

Изменником объявлен был

И схвачен Жак Кретьен.

Командующий Арп Ван Дин

Вмешался в круговерть:

Дорсаец неподсуден вам,

Верните, или смерть!

Но лорды верили в гранит

Рошмона прочных стен,

И на рассвете вздернут был

Полковник Жак Кретьен.

И вот от стен, что на заре

Вздымались, как всегда,

К закату солнца в тот же день

Не стало и следа.

Взошла луна – стоял Рошмон,

И била жизнь ключом.

Зашла луна – он пеплом стал,

И битым кирпичом.

Теперь любой, увидев здесь

Остатки прочных стен,

Узнает, как был отомщен

Полковник Жак Кретьен.

Пока мы живы и сильны,

И жив Дорсай – наш дом,

Никто не вправе нас судить

Не праведным судом.

Так правда, ополчась на ложь,

Повергла в прах и тлен

Тех, кем однажды вздернут был

Полковник Жак Кретьен.

Песня закончилась. Снова наступила тишина – полная тишина. Чарли на трибуне пошевелился. Он сделал полшага вперед и скомандовал:

– Офицеры! С флангов и центра. Встаньте лицом к вашим людям!

Офицеры шагнули вперед, повернулись и промаршировали к месту напротив середины ряда, который они возглавляли, повернулись еще раз и замерли.

– Приготовьтесь стрелять.

Оружие в руках офицеров поднялось на уровень пояса, стволы были направлены на людей, стоявших прямо перед ними. У меня внезапно перехватило дыхание. Я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, как ни пытался. Я слышал о чем‑то подобном, но никогда в это не верил и никогда не думал, что сам могу оказаться тому свидетелем. Краем глаза я мог видеть лицо Чарли ап Моргана, и это было лицо истинного дорсайца. Он снова заговорил.

– Была дана команда разойтись, – голос Чарли отдавался эхом над молчавшими людьми, – но не выполнена. Команда будет дана повторно, в соответствии с Третьей Статьей Контракта Профессионального Солдата. Офицеры откроют огонь по каждому, кто откажется подчиниться.

По рядам пробежало нечто вроде легкого вздоха, за которым последовали щелчки предохранителей на оружии тех, кто находился в строю. Теперь они стояли лицом к лицу с офицерами – такими же солдатами, как они, и старыми друзьями. Но все они были профессионалами. Вряд ли они станут дожидаться расстрела, если до этого дойдет. Дыхание у меня теперь перехватило настолько, что я ощущал боль, словно что‑то тяжелое, с острыми краями давило мне на ребра. Нас могут расстрелять в течение каких‑нибудь десяти секунд.

– Бригад‑майор, – раздался ровный голос Чарли. – Распустите ваши войска.

Бригад‑майор, который обернулся к Чарли, когда тот с ним заговорил, снова повернулся лицом к строю.

– Разой... – голос бригад‑майора изменился по сравнению с тем, когда он отдавал эту команду в первый раз, не больше, чем голос Чарли, – дись!

Строй распался. Ряды сразу же рассеялись, офицеры опустили оружие. Долго задерживаемое дыхание вырвалось из моих легких столь резко, что чуть не разорвало мне горло. Я повернулся к Чарли, но он уже спускался с трибуны, и лицо его было все так же невозмутимо, как и в течение последних нескольких минут. Мне пришлось почти бежать, чтобы перехватить его.

– Чарли! – Я протянул к нему руку. Не останавливаясь, он повернулся и посмотрел на меня. Только сейчас я ощутил, насколько у меня был неважный вид. Я попытался рассмеяться.

– Слава Богу, все кончилось, – сказал я.