– Что же, по-вашему, самое ценное? – осведомился он, не упуская из виду Леху с Сергеем, топчущихся на противоположной стороне шоссе. (Диалог с незнакомкой странным образом продолжал затягивать.)

– Осколки детства, дружок, память… – Нетерпеливым жестом она взбодрила берет. – Замечу, вы слишком переигрываете со своей физиономией.

«Проницательная», – мелькнуло у Кирилла.

– Вы не допускаете, что некоторым не хочется помнить свое детство?

Эту реплику она проигнорировала:

– Давайте, мальчик, быстрее, меньше слов. С минуты на минуту нахлынут местные архаровцы. Только что прибыли свежие поступления, сейчас они налетят как стая саранчи, ибо эти оглоеды высоко ценят вовсе не память, а обноски местных, как вы выразились, европейцев.

В осанке и речах старухи присутствовало странное сочетание горделивой надменности и молодой игривой заносчивости, столь непривычное для униженного жизнью пожилого российского человека, отчего Кириллу расхотелось над ней глумиться.

– Ладно, давайте фартук, не буду же я нырять в помойку в цивильных шмотках.

– Вот это по-мужски, вот это по-деловому, – обрадовалась она и протянула Кириллу снятый фартук.

Он накинул на шею лямку, стал завязывать за спиной тесемки.

– Кира! Охренел?! – устремился в их сторону Сергей, за которым неохотно поплелся Алексей.

– Сейча-ас, стартану разок, – картинно помахал им рукой Кирилл.

Через несколько секунд он подал старухе статуэтку.

– Мерси, мерси. – Приняв добычу, она внимательно разглядывала ее с расстояния вытянутой руки.

У застывшей в пик балеринки отсутствовала поднятая вверх правая кисть, но, похоже, старуху это ничуть не смутило. Со статуэтки она перевела взгляд на Кирилла и пристально вперилась ему в лицо.

Удивительно, но и теперь она не была Кириллу противна, он коротко ухмыльнулся ей уголками губ.

Сощурившись, та заметно посерьезнела:

– А знаете ли вы, мальчик, что со дня на день вас посетит пылкая и, заметьте, взаимная любовь?

– О-о-о, как все запущено! – успел пристроиться сзади нее Сергей, зверски вращая зрачками, выписывая пальцами над ее беретом немыслимые вензеля.

Подоспевший следом Алексей заржал с присущей ему откровенностью.

Кирилл сам поразился ее резкому переходу с предметности в область чувств, но не успел придумать ничего оригинального:

– У вас все в порядке с рассудком, мадам?

– Более чем. – Она проигнорировала шутовские жесты и ржание за своей спиной. В тоне ее скользнули нотки раздраженного разочарования.

– Она существует? – Кирилл вернул ей фартук.

Старуха вскинула голову:

– Любовь?

– Она самая.

Повесив фартук на сучок ближайшего дерева, она приосанилась:

– Ре-едкая птица во все времена, но нет-нет, да и залетает на нашу падшую планету.

Из-за ее плеча, продолжая таращить глаза, вытянул шею Сергей:

– Может, пасьянс на него раскинете, уточните число? В ваших одеждах наверняка картишки где-нибудь завалялись?

– Картишки по такому поводу вовсе не нужны. – Несколько смягчившись, она вытирала статуэтку снятой перчаткой. – Знайте, молодые люди, в преддверии любви человеческий организм начинает излучать особые свет и энергию, которые ни с че-ем, ни с че-ем не спутаешь. Заявляю вам это категорически. А число, – она ткнула в Кирилла пальцем, – пусть останется для него тайной, ибо в любви хороша внезапность. Когда же событие сие свершится, милости прошу с избранницей в гости.