Все трое незамедлительно рассмеялись.

– Что ж, правильно, что приехали. Не могу утверждать, что ждала вас, но не стану отрицать и радости по поводу вашего приезда.

Кирилл, поравнявшись с ней, поинтересовался:

– Где ваш знаменитый фартук, Берта Генриховна?

Она вскинула голову:

– Вы Кирилл… ведь верно, Кирилл? Вы искренне думали, что я в нем сплю, ем и принимаю ванны? Как видите, нет. Я использую его в экстремальных случаях, с известной вам целью. Сейчас он хранится в тайнике близлежащей лесополосы, под старой, помеченной мною крестиком сосной. Что же касается обращения ко мне, можно по-европейски просто Берта. Так будет лучше для всех нас. Изволите представить свою спутницу?

– Катя, – сказал Кирилл, беря девушку за руку.

Берта заметила, как скована стеснением девушка, и подумала: «Ах, совсем не наглая – при такой-то красоте! А у парня глаз гори-ит, похоже, втрескался не на шутку. Где же он раскопал это изящное сокровище?»

– Катя, чудесно! Вам очень идет ваше имя, Катя.

Девушка заулыбалась. Берта снова о ней подумала:

«Надо же, уголки губ, как завитки у грифа скрипки».

Они продолжали стоять посередине коридора. Все трое были явно смущены, и ликвидировать общую растерянность, как старшей, предстояло Берте.

– Я, молодые люди, хочу услышать либретто вашего знакомства.

– У друга на концерте. Помните худого длинного? Короче, музыка нас связала.

Кирилл не отпускал Катину ладонь. Катя согласно кивнула.

– Ах, тот беспечно-наивный гоготун? Каким же инструментом он владеет?

– Трубой.

Берта, переместив книгу из-под мышки в руку, всплеснула руками:

– Бесподобно! Мой любимый из духовых! Какое эстетическое наслаждение доставили вы мне своими словами! Вы не представляете, как опечалилась бы я, узнав, к примеру, что встреча состоялась в продуктовом магазине. Виду я, конечно, бы не подала, но безмерно расстроилась бы из-за банальности происшедшего. Для меня, знаете, всегда было чрезвычайно важно, при каких обстоятельствах впервые сталкиваются люди. Ну а теперь, извольте, я проведу ознакомительную экскурсию. Только прошу не удивляться вслух ни одному из встреченных персонажей. Ибо нас могут истолковать превратно. Я называю их пансионерами, производным от пансиона и пенсионеров. Идемте, идемте, перемыть им косточки мы еще успеем. – И Берта повела их вдоль коридора, устланного красно-синей дорожкой времен расцвета СССР. – Ничего не поделаешь, – продолжала она, – Цербер, наш директор, помешан на советских реликвиях. Хоть я не питаю к Церберу никакой симпатии, где-то в глубине души могу понять его ностальгические настроения.

Вдоль левой глухой стены под рубрикой «НАШИ ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО» висело множество самодельных плакатов. Кирилл обратил внимание на самый обширный, где под заголовком «ВСТРЕЧА НОВОГО, 2011 ГОДА» вокруг искусственной елки выстроился на укрупненной фотографии хоровод из старичков и старушек, слегка разбавленных местным женским персоналом.

– Как в детском саду, – заметил Кирилл.

– Недалеко от истины, хотя на самом деле пыль в глаза, для разных там комиссий. Через месяц вместо единицы нарисуют двойку, через год, глядишь, тройку, а рожи все те же, хотя некоторые тю-тю… – Берта винтообразным жестом указала в потолок, – отошли в мир иной.