«И какое же у тебя дело?»   спросил он.

«Убить их всех».

Алек понимал, но вместе с тем его поразила глубина ее гнева.

«Я восхищаюсь тем, как ты выступила в защиту наших людей в гавани»,   сказал он.

«Я сделала это не для них»,   ответила Диердре серьезным голосом. – «А для себя».

«Пусть даже так»,   настаивал Алек. – «Но твоя храбрость придала храбрости нашему городу».

Диердре продолжала стучать молотом, не глядя на него.

«Я бы с радостью умерла перед тем, как они взяли меня»,   ответила он. – «Это не была уловка».

«Я в этом не сомневаюсь»,   сказал Алек. – «Я вижу это по твоим глазам».

Диердре по прежнему игнорировала его и он начал осознавать, что не нравится ей. Диердре так долго молчала, что он уже собирался сдаться и уйти, когда она вдруг заговорила снова.

«Я восхищаюсь тем, что ты сделал»,   ответила девушка. – «С цепью и шипами. Это было отлично для нашего города».

Алек улыбнулся, у него участилось сердцебиение от того, что она им заинтересовалась.

«Ничто не доставляло мне большего удовольствия»,   ответил он.

Диердре повернулась и впервые посмотрела на него. Казалось, что она немного смягчилась.

«Откуда ты?»

Алек медлил с ответом, отведя глаза в сторону, вдруг ощутив острую тоску по дому, не зная, как ответить.

«Теперь я отсюда»,   сказал он.

Диердре пристально смотрела на него так, что казалось, ей впервые стало интересно.

«А раньше?»   спросила она.

«Из небольшой деревни»,   ответил Алек, не в силах замаскировать свое раскаяние. – «Я уверен, что ты никогда о ней не слышала. А теперь ее больше нет».

Казалось, Диердре почувствовала что то и спросила:

«А твоя семья?»

Алек медленно покачал головой, сражаясь со слезами, и впервые на лице Диердре появилось сострадание.

«Мне жаль»,   наконец, сказала она.

Между ними повисло долгое молчание. Каждый из них понимал другого.

«А ты?»   спросил Алек. – «Откуда ты?»

«Я местная».

«Ур?»   удивился молодой человек.

Диердре кивнула.

«Пока мой отец не отдал меня. Меня увезли пандезианцы, но я вернулась назад».

«Вернулась?»   переспросил потрясенный Алек, его благоговение усиливалось. – «Если тебе удалось сбежать от пандезианцев, подозреваю, это было нечто больше, чем простое возвращение».

Алек почувствовал, как его сострадание по отношению к этой девушке усиливается, когда он начал осознавать, через что она прошла. В его голове проносилось так много вопросов, но он хранил молчание, не желая совать нос не в свое дело. Он не знал, что сказать.

«Что ж, все это уже позади, не так ли?»   произнес он.

«В некотором смысле»,   ответила Диердре, вернувшись к своей работе.

Алек наблюдал за тем, как она стучит по мечу, не зная, что ей сказать. В конце концов, он ощущал ту же трагедию, что и она, и не знал, что сказать даже самому себе.

«Мы не можем это исправить»,   признал он, задумавшись. – «Но, может быть, мы можем изменить будущее».

«Я изменю  будущее»,   ответила Диердре и Алек удивился свирепой решимости в ее голосе. – «Я убью каждого из них».

«Я в этом не сомневаюсь»,   ответил он.