|
После отказа подчиниться требованиям городовых и разойтись всю эту толпу окатили холодной водой с подошедшего вплотную к берегу спасательного корабля-буксира. После холодного душа, подействовавшего на людей весьма отрезвляюще, желающих бесчинствовать не осталось и все разошлись, побросав арматуру. Но были и инциденты — все улицы, ведущие в мусульманские кварталы, плотно перекрыть не удалось, и мелким группам погромщиков все же удалось проникнуть за периметр оцепления. Стычки с мусульманской молодежью и с жандармерией продолжались всю ночь. К утру ситуация резко обострилась — и с той и с другой стороны появилось оружие. Тогда генерал-губернатор принял решение отключить все виды связи, в том числе Интернет, где неизвестные размещали призывы к различным акциям, к сопротивлению властям, к насилию. В двенадцать часов дня в город на усмирение вошли казаки и чеченцы, части морской пехоты блокировали порт и встали живым щитом между кварталами. Все с тревогой ждали ночи… По-хорошему, операцию надо было отменять. Да и Мулла, совсем не факт, что пойдет в такое время в обитель разврата. Но мы решили проехаться и хотя бы посмотреть на место предстоящей акции… Машины продвигались медленно, бульвар был перекрыт темно-зелеными тушами бронетранспортеров. Их было два — в полутьме, освещенные только светом фонарей, они казались еще больше и уродливее, чем есть на самом деле. Пушки одного бронетранспортера были повернуты в сторону мусульманских кварталов, второй уставился толстыми ребристыми рылами стволов на дорогу, на выстроившуюся перед блокпостом колонну машин. Как подумаю, что в башне сидит какой-нибудь пацан из новобранцев и держит палец на кнопке электроспуска, так не по себе становится… Часть морпехов проверяла машины, часть сидела на броне, прикрывая. Оружие — не за спиной, а в руках, в полной боевой готовности. И сидели грамотно — лампочки в фонарях уличного освещения над блокпостом перебили и притащили откуда-то несколько прожекторов, развернули в обе стороны. Теперь они сами в темноте и их не видно — а вот они видят все… — Может, наши там… — рассеянно пробормотал я. — Хреново было бы… — досадливо отозвался Али. — Чужие все равно документы проверят и пропустят, а наши еще начнут думать, а что это мы тут ездим… — Оно так… Машины продвигались вперед черепашьим темпом, вдоль рядов машин шли солдаты, недоверчиво просматривая документы, светя фонариками в салоны машин. Подозрительные машины проверяли чуть в стороне, в организованном на тротуаре «отстойнике»… К счастью для нас — наших здесь не было, нас никто не знал. В качестве документа Али протянул два офицерских удостоверения личности — свое и мое, с небольшими наклейками в углу, означающими запрет проверки и досмотра, — их нам выдал Иван Иванович. На какое-то мгновение я занервничал — и в салоне и в багажнике машины было оружие, но обошлось. Все-таки флотский флотскому всегда друг, товарищ и брат, даже если они и не знакомы лично. Мельком глянув документы, солдат протянул их обратно… — Будьте осторожны, господин старший лейтенант… — решил напутствовать он нас, — впереди неспокойно… — А что такое? — Да молодежь собирается, что с той, что с другой стороны. Отморозки, чтоб их… Не терпится друг другу кровь пустить. Еле сдерживаем… — Хорошо. Будем иметь в виду. Спасибо. — Не за что, господин старший лейтенант. Удачи… Мы переглянулись — говорить тут было нечего. Али ловко направил машину в небольшое пространство, оставленное между двумя бронетранспортерами. Удивительно, но, несмотря на погромы, жизнь в городе не замерла и желающих попасть в мусульманские кварталы было много. Таков уж Бейрут… «С той стороны», с мусульманской, следы уличных побоищ еще были видны, хотя их уже начали убирать сами жители. |
