|
И объяснил ей, что информации для того, чтобы отправить ее друга на виселицу, а ее саму на каторгу, у них достаточно, хотя бы аудиозаписи всех встреч, где они засиживались до часу ночи, планируя в мельчайших деталях покушение, а потом занимались любовью. Все это было так… остро, круто, жестко. Пока не пришло время платить… Как и обещал господин в строгом костюме-тройке, великолепно говорящий по-русски, ни одного смертного приговора суд не вынес. А она сама стала Мадлен — такой была ее кличка в британской разведслужбе — и уже несколько лет исправно поставляла информацию, сначала из Санкт-Петербурга, а потом и из Бейрута. В Бейруте ее куратором оказался Джон Сноу… — Присядь рядом. — Голос Сноу был обманчиво мягок. Словно загипнотизированная его глазами, Юлия села на диван рядом с ним. — Рассказывай. Кто у тебя появился? — Никого… — начала Юлия, и тут ее голова дернулась от хлесткой пощечины, коньяк плеснулся на диван… Сноу считал себя экспертом по женщинам и с каждой вел себя по-разному. С кем-то он был нежен и ласков, с кем-то, как в данном случае, — груб и жесток. Каждой нужно было свое — и Сноу давал им это… — Врешь, сука! Ты думаешь, я не знаю? Мы следим за тобой круглые сутки! Как зовут этого офицера? На самом деле Сноу лгал. Следить за каждым осведомителем, что он делает, у британской резидентуры не было ни сил, ни возможностей. Более того — город был наводнен агентурой полиции, жандармерии, контрразведчиками, за сеттльментом постоянно следили, и попытка за кем-то понаблюдать вполне могла закончиться тем, что за группой наблюдения установят контрнаблюдение и начнут выяснять — за кем и за чем следит британская разведка. А могут и провокацию устроить. Но Юлия не была профессионалом и знать этого не могла. — Александр. Князь Александр Воронцов, — тихо сказала она, потирая горевшую щеку. — Александр. Надо же… Да еще и князь. Делаешь успехи. Кто он, что делает в Бейруте? — Не знаю. Говорит, что служит на «Александре Колчаке», но часто бывает в городе. Сноу задумался. Постоянное присутствие на траверзе Бейрута специального десантного корабля, на котором, по данным британской разведки, базировались русские боевые пловцы и отряды морской пехоты, нервировало. Это было еще более непонятно перед акцией, которую задумали британцы, — и вполне могло означать, что русским известен замысел и они готовятся к упреждающему удару. Заполучить в такой момент агента на «Александре Колчаке» дорогого стоило… — Он точно служит на «Колчаке»? — Не знаю… Но у него на парадном мундире значки парашютиста и аквалангиста… Сноу, несмотря на всю его выдержку, вздрогнул. Разведподразделение флота, диверсанты-подводники… — Еще что? Где ты с ним познакомилась? Только врать не вздумай! — В тот самый день… Когда дирижабль взорвали. Он скрывался от полиции, бежал — я его спасла от полиции. У него был пистолет… Сноу вскочил на ноги, нервно прошел к бару, плеснул в стакан водки — этот напиток он любил больше виски и джина. Ситуация оказалась намного более серьезной, чем он думал. С набережной катастрофу дирижабля должен был заснять мальчишка, входивший в исламское подполье, но что-то произошло, и пленки они не получили. Они так и не поняли, что произошло — мальчишка погиб, пленка пропала, по данным полиции, была перестрелка, но мальчишка погиб под колесами грузовика. Никого из стрелявших задержать не удалось. Они склонялись к мысли, что все, что произошло, было какой-то случайностью, что кто-то позарился на дорогую видеокамеру. Но теперь оказалось, что в деле участвовали русские спецназовцы, а это все меняло. Сегодня у Сноу был трудный день, просто ужасный. Если убийство Джималя еще можно было — при наличии изрядного воображения — отнести к заурядной уголовщине, то убийство Бакра подняло на ноги всю резидентуру. |
