Она посмотрела на него и вдруг засмеялась – весело и дерзко.

– Да. Я знаю. Очень хорошо знаю. Бороться.

Часть четвертая

Как это начиналось – 1956

Глава 1

 Ллевеллин взглянул на дом, перед которым остановился.

Тот выглядел разбитым, как и улица, на которой стоял. В этой части Лондона царила разруха, принесенная войной. Впечатление было гнетущее. Ллевеллин приуныл.

Поручение, которое ему следовало исполнить, было не из легких. Он не уклонился, но понимал, что будет рад, когда наконец выполнит его – так хорошо, как только сможет Он вздохнул, расправил плечи, поднялся по нескольким ступенькам и прошел сквозь вращающуюся дверь.

Внутри здания кипела деловая жизнь – но кипела четко и организованно. Из коридора доносились торопливые, но дисциплинированные шаги. Молодая женщина в темно-синей униформе остановилась возле него.

– Чем могу помочь?

– Я хочу видеть мисс Франклин.

– Извините, мисс Франклин не может сегодня никого принять. Я провожу вас в офис к секретарю.

Но он мягко настаивал:

– Это очень важно. Будьте добры, передайте ей это письмо.

Молодая женщина провела его в небольшую приемную и ушла. Через пять минут явилась подвижная приветливая толстушка.

– Я мисс Харрисон, секретарь мисс Франклин. Боюсь, вам придется подождать. Мисс Франклин занята с ребенком, который сейчас отходит от наркоза после операции.

Ллевеллин поблагодарил и стал расспрашивать. Она просияла и стала энергично рассказывать о Фонде Уорли для умственно неполноценных детей.

– Фонд старый, существует еще с восемьсот сорокового года. Его основатель, Натаниэль Уорли, был мельник. – Так все неудачно – фонды сократились, инвестиции уменьшились… цены выросли… виновата администрация. Но с тех пор как мисс Франклин стала управляющей…

Она просветлела лицом и затараторила еще быстрее.

Мисс Франклин явно была солнцем на ее небосводе.

Мисс Франклин расчистила авгиевы конюшни, мисс Франклин реорганизовала то и это, мисс Франклин сражалась с властями и победила, и теперь, разумеется, мисс Франклин стала верховной правительницей, и все к лучшему в этом лучшем из миров.

Ллевеллин удивлялся, почему похвалы одной женщины другой звучат всегда так жалко и грубо. Едва ли ему понравится восхваляемая мисс Франклин некая пчелиная матка: остальные женщины жужжат вокруг нее, а она растет и процветает благодаря своей власти.

Наконец его повели наверх, потом по коридору, и мисс Харрисон постучала в дверь и отступила, приглашая его войти в святая святых – личный офис мисс Франклин.

Она сидела за столом и выглядела хрупкой и страшно усталой. Она встала, пошла к нему навстречу, и он смотрел на нее в благоговейном изумлении.

Почти не дыша, он сказал:

– Это вы…

Она слегка нахмурилась, сдвинув брови, – он хорошо их знал. Это было то самое лицо – бледное, нежное, с большим печальным ртом, глубокими темными глазами, волосы разлетались от висков, как крылья. Трагическое лицо, думал он, хотя этот рот создан для того, чтобы смеяться, и нежность легко преображает гордое строгое лицо.

Она мягко сказала:

– Доктор Ллевеллин? Зять писал мне, что вы приедете. Вы очень любезны.

– Боюсь, известие о смерти сестры было для вас шоком.

– О да. Она была так молода!

Голос дрогнул, но она держала себя в руках. Он подумал: «Дисциплинированна, сама себя дисциплинирует».

В ее одежде было что-то от монахини: на ней было черное платье с белым воротничком.

Она тихо сказала:

– Лучше бы я умерла, чем она. Но, наверное, все так говорят.

– Не всегда.