– Ну, вот, она думает, что я пьян. Я… я не пьян, верно? – теперь он обратился к миссис Туэйт. Маленькое плотное тело женщины заколыхалось от смеха, и она сказала:

– Ну, я бы не сказала, что вы пьяны, мистер Фарли, но я бы и не сказала, что вы капли в рот не брали, – и, смеясь высоким голосом, она тоже вышла.

– Вот, выпейте – Грейс подала ему чашку черного кофе. Ей никогда не нравился Бертран Фарли, но, как ни странно, в данный момент она не находила в нем ничего, что могло бы вызвать ее антипатию. Он был глуп, невежествен, а сейчас к тому же и пьян, но он знал, что следующий Новый Год встречать ему, может, и не придется.

– Спасибо. Спасибо, моя прекрасная леди, моя чудесная богиня из первоклассного пастората, – он отпил глоток и скорчил ужасную гримасу. – О!.. Боже мой! Ну и напиток! И все же благодарю вас… Грейс. Красивое имя – Грейс. Однажды я посвятил вам стихотворение. Ага… вас удивляет, верно, что я могу сочинять стихи? О, я человек серьезный. Вам следует узнать меня получше. Как насчет того, чтобы узнать меня получше, Грейс?

– Не говорите глупостей.

– Клянусь Богом, это не глупости. Честно, я много думал об этом. Что скажете, а? Как? Я посвящу вам еще одно стихотворение… стихотворение о Грейс… о милой Грейс. Ха-ха! Как забавно: милая Грейс – Грейс Дарлинг.

Она отвернулась, чтобы поставить кувшин на плиту, и в этот момент Фарли обнял ее за плечи.

– Грейс Дарлинг – милая Грейс, – повторил он. Ситуация больше не забавляла ее, и она уже хотела стряхнуть его руку, как вдруг от двери раздался голос:

– Грейс.

Они оба повернулись – на пороге стоял Дональд.

– Ты готова идти домой?

– Да. О, да, – она торопливо шагнула ему навстречу.

– Я… я как раз говорил вашей… вашей жене… – нетвердыми шагами Фарли направился к Дональду, потом покачал головой. – Так что я ей говорил? Ах, да, – и, нацелив палец в грудь Дональда, он продолжал: – Вы знаете, что у вас очень красивая жена, мистер священник? Вы знаете, что вы – счастливый малый, а? И я хочу вам сказать еще кое-что. Мне всегда хотелось сказать вам об этом. Эта девушка, эта кра… красивая девушка не должна бросать пиа… пиани-нино. И еще…

– Боюсь, у меня нет времени слушать вас, – холодно произнес Дональд. Он с нескрываемой ненавистью посмотрел в часто моргающие, затуманенные глаза молодого Фарли и быстро зашагал по коридору вслед за Грейс…

Десять минут спустя они поднимались по холму в направлении дома, и Дональд – в третий раз с тех пор, как они покинули школу, – проговорил:

– Не считай меня за дурака. Я же слышал, что он сказал. Он назвал тебя «милой Грейс», а мужчина, пьяный он или трезвый, никогда не скажет такое экспромтом – и не уверяй меня.

Грейс уже рассказала ему, что произошло на самом деле. Это объяснение должно было снять с нее его обвинения, и теперь она молчала. Когда они достигли аллеи, ведущей к дому, Дональд, который все еще выговаривал ей, заметил:

– Ты забываешь о своем положении. Ты – жена священника, но ты об этом часто забываешь, а…

– А Грейс Дарлинг была дочерью смотрителя маяка, – дерзко воскликнула она. – Говорю тебе, Дональд, он намекал на героиню, он не имел в виду меня…

Они находились в гостиной. В камине весело горел огонь, а первая в жизни Стивена новогодняя елка сверкала украшениями в дальнем углу комнаты. Ветки остролиста были укреплены под разноцветными тарелками, высоко укрепленными на стойках по всем стенам.