– Выпейте, пока кофе горячий, Дэвид.

– Спасибо, Грейс… Грейс… – он быстро писал что-то на бланке рецепта. – Вам не кажется, что нам стоит поговорить? – тихо пробормотал он.

Она уже собиралась покинуть комнату, но, услышав вопрос, повернулась и посмотрела на склоненную, с редеющими на макушке волосами голову Купера, потом медленно села в кресло справа от него.

– Вы беременны, верно? – он по-прежнему продолжал писать.

– Да.

– А Дональд знает? Помнится, подобный вопрос я вам уже задавал.

– Не знает.

– Почему вы не сказали ему?

Последовала длинная пауза. Наконец Грейс ответила:

– Потому что это не его ребенок.

Купер быстро взглянул на нее. Ее признание поколебало владевшее им внутреннее безразличие.

– Что вы сказали?

Грейс опустила глаза и, сцепив руки, положила их на колено.

– То и сказала. Дональд не способен быть отцом. Купер подался вперед, взял ее руки в свои и спросил:

– А Стивен?

– Нет… вообще-то, – Грейс отчаянно затрясла головой. – Ах, я не знаю. Нет, нет, он тоже не Дональда.

Купер тупо уставился на нее. Вот оно, значит, как. Он всегда чувствовал, что в семейной жизни Грейс что-то не так… Купер помнил, какими истрепанными были ее нервы – а такое не бывает без причины. Но потом, когда у Грейс родился ребенок, доктор подумал, что заблуждался. Бедная девочка. Бедная Грейс.

– И кто же это, вы можете сказать?.. Фарли?

Она вскинула голову.

– Бертран Фарли? – и, печально улыбнувшись, проговорила: – О, Дэвид, и вы туда же?

Доктор уныло покачал головой.

– Ну, мне никто больше на ум не приходит, а он был влюблен в вас. Да вам стоило только пальцем его поманить.

– Как это ни смешно, но мне не до смеха… Бертран Фарли, – она на миг закрыла глаза, потом, снова взглянув на Купера, торопливо продолжила: – Дональд тоже думал, что между нами что-то есть, поэтому в тот вечер, когда бомбили деревню, он запер меня в подвале. Считал, что я собираюсь встретиться с Бертраном. Когда погас свет, я осталась в темноте, в кромешной темноте, – теперь она говорила медленно. – Он забрал с собой спички… Знаете, у него такая привычка. О, Дэвид, это было ужасно… О, я понимаю, Дэвид, что это пустяки по сравнению с тем, что случилось в тот вечер в деревне, знаю: то, что я испытала, – ничто в сравнении с гибелью людей, знаю, знаю, – она продолжала качать головой, – но все это оказало на меня такое странное воздействие… Дэвид, я чувствую, что внутри меня умерло что-то хорошее. Я больше не нравлюсь самой себе, если вы понимаете, что я имею в виду, – ее руки пошевелились в руках Купера. – Теперь я постоянно ругаюсь – в мыслях. Я начала ругаться на Дональда там, в подвале, в темноте, а теперь это продолжается иногда по нескольку часов кряду – я боюсь, Дэвид.

– Ну, ну, – он похлопал ее по руке, – не стоит так беспокоиться. Честное слово, здесь не о чем волноваться, особенно теперь, когда вы поделились вашими тревогами со мной. Это главное – поговорить с кем-нибудь, а не упрятывать свои беды поглубже. Послушайте, я дам вам один совет. Когда есть возможность – ругайтесь вслух. Таким образом вы избежите внутреннего напряжения, – он сжал руку Грейс и слегка улыбнулся. – Я тоже часто мысленно ругаюсь. Надо собраться как-нибудь вечерком и провести матч по этому виду спорта, а?

Грейс было с ним так спокойно! Теперь Купер смотрел на нее молча, ожидая, что она назовет отца ребенка.