– Полагаю, вызов психиатра можно отложить. Твоя версия звучит в высшей степени убедительно и, как мне кажется, соответствует действительности. Но как насчет Нотт-Сломана? Каким образом О’Брайан сумел убить его и зачем?

– В сравнении со всем остальным это довольно просто. Сам способ убийства безошибочно указывает на О’Брайана. Кавендиш бы на такое не пошел, потому что, если бы он хотел расправиться с Нотт-Сломаном, то сделал бы это сразу, не давая тому возможности пообщаться с полицией. Куй железо, пока горячо. Но торопиться О’Брайану было некуда. В запасе у него вечность, и несколько дней значения не имеют. Скорлупа ореха – оружие замедленного действия, и в ней-то – зерно проблемы и…

– Слушайте, Старлинг, – простонал сэр Джон, – неужели у вас в Оксфорде не учат тому, что употреблять сложные метафоры – это не по-джентльменски?

– Напротив, – возразил Найджел, – они свидетельствуют о живом и развитом воображении. Однако продолжим. Если О’Брайан хотел убить Нотт-Сломана после того, как будет убит сам, иного способа достичь цели у него не было. Карающая рука мстителя дотягивается из Аида. О’Брайан знал, что у Джорджии есть яд, а выяснить, где она его держит, трудности особой не представляло. Полагаю, что отчасти посмертное убийство Нотт-Сломана понадобилось ему для того, чтобы еще больше усилить подозрения против Кавендиша. Он мог догадываться, что Нотт-Сломан шантажирует Кавендиша, ну а последний, естественно, должен быть тем, кто тайком залезет в аптечку сестры. Скорее всего, О’Брайан отпечатал письма с угрозами на машинке Нотт-Сломана, руководствуясь при этом теми мотивами, какими руководствуется хулиган-мальчишка, швыряющий камень в окно церкви: то ли попадет, то ли нет. Письма могут поразить Кавендиша как завсегдатая клуба, а могут – Сломана как его владельца. Или вообще никого. Вышло так, что камень попал-таки в цель. Так или иначе О’Брайан добрался до яда, заготовил орех и положил его на дно тарелки подле кровати Нотт-Сломана. У него была забавная женская черта – он любил прибираться в доме. Ведь это O’Брайан, как я обнаружил впоследствии, поставил мне в комнату цветы и вазу с печеньем. Он знал привычку Нотт-Сломана прогрызать орехи зубами, знал и то, что человек это жадный и предпочитающий лакомиться в одиночку, чтобы никого не угощать. Но для начала он еще за ужином должен был убедиться, что никто из гостей не начнет грызть орехи, да и потом к ним не прикоснется. Конечно, в этом заключался некоторый риск. Но человеческая жизнь стоила в глазах О’Брайана немного, отдаленная возможность того, что орех сунет в рот кто-то другой, не должна была особенно его беспокоить. Более серьезный риск в его глазах мог заключаться в том, что подозрение падет на Джорджию. Иное дело, что, как мне кажется, он не усматривал ни единого мотива убийства, какой можно было бы приписать ей, тем более что все знали, как она его любит.

Но главная причина, по какой Нотт-Сломан должен был быть отравлен значительно позднее момента гибели О’Брайана, заключается в том, что в противном случае его-то вполне и могли заподозрить в убийстве. Понимаете ли, между ним и Нотт-Сломаном прослеживается явная связь, и стоит за эту ниточку потянуть с достаточной силой, как выявится реальный мотив.

– Когда в следующий раз пойду на рыбалку, про ниточку не забуду, – кисло проговорил сэр Джон. – И что это за реальный мотив? Шантаж?

– Нет. Нечто гораздо более яркое. Связь заключается в том, что оба они во время войны служили в авиации. Сломан назвал О’Брайана Слип-Слопом, а это прозвище никто из нас не употреблял – только Джимми Хоуп, тот самый малый из Бриджвеста, что летал с О’Брайаном в одной эскадрилье. В прессе оно не мелькало – помню, я сильно удивился, услышав его впервые. Так что представляется вполне разумным предположить, что и Нотт-Сломан служил в одной части с О‘Брайаном.